Вдруг пилот резко толкнул рычаг вперед, и ракета пропала с экрана. Когда Ламберт обнаружил ее через пару секунд, она снова летела на запад. Пока она направлялась на восток, пассажиры с помощью шнуров безопасности перебрались на потолочные сиденья, а теперь им пришлось вернуться на прежние места. Во время полета шнуры отсоединили, но перед приземлением натянули снова.

Пилот, по-видимому, специально рассчитал время приземления таким образом, чтобы топливо закончилось перед самой посадкой. Завершив разворот на запад, он выровнял ракету, и мы увидели, как навстречу ей несется земля. Внизу промелькнули несколько домов и один случайный прохожий.

Похоже, топлива в баке не осталось совсем, но ракета продолжала мчаться с прежней скоростью, хотя и над самой поверхностью. Вдруг она резко пошла вниз, но не успела удариться о землю, как пилот с силой потянул рычаг на себя. Хвостовая часть сработала как гигантский элерон, нос ракеты приподнялся, и она плавно опустилась на поверхность Арде.

Я вновь поразился тому, насколько экономны пуницлане: у них не только рычаг управления, но и управляющий кабель использовался для двух совершенно разных целей. Во время приземления кабель действовал как полозковое шасси, защищая обшивку фюзеляжа от повреждений.

Я сел за клавиатуру.

— КАК ТЕБЕ ПОНРАВИЛСЯ ПОЛЕТ?

— НЕОБЫКНОВЕННО ЭТО. БЫЛ Я СЛОВНО ВО СНЕ.

Пассажиры отцепили шнуры безопасности и встали с мест. Пилот отсоединил управляющий кабель и передал его рабочему наземной бригады, а тот установил трап. Пассажиры начали выходить из ракеты. Йендред вторым вышел на летное поле, залитое ярким светом дня.

— СЕМА-РУБЛТ ЭТО. ЖИВУТ ЗДЕСЬ МНОГИЕ ХУДОЖНИКИ И РЕМЕСЛЕННИКИ.

— НАМ ПОРА ИДТИ СПАТЬ. МЫ ВЕРНЕМСЯ ЗАВТРА РАНО УТРОМ.

Когда мы закрыли программу, у нас было уже четыре утра. Сеанс оказался очень длинным, и мы успели сделать много записей и фотографий. Взятая напрокат видеокамера не выдержала и сломалась. К следующему сеансу я должен был раздобыть новую. Мы отнесли все материалы ко мне в кабинет, а потом по одному вышли из здания.

11 июля, пятница, 21:00

На следующий вечер, собравшись перед компьютером, мы увидели, как Йендред завтракает с семьей пуницлан из Сема-Рублта. Они приютили его в своем доме и уговорили погостить у них еще несколько дней, прежде чем отправиться на Дал-Радам — великое центральное плато, подножие которого начиналось в трехстах километрах от города. Сема-Рублт с его фабриками и художественно-ремесленными мастерскими определенно стоил того, чтобы задержаться здесь подольше и осмотреть достопримечательности, но мы не ожидали, что Йендред согласится на такую задержку. Впрочем, мы уже привыкли не вмешиваться и позволять событиям на Арде идти своим чередом.

Семья состояла из супружеской четы и пятерых детей, причем старшая дочь была почти ровесницей Йендреда, а младший сын всего пять лет как вылупился из яйца. За завтраком Йендред сидел между отцом семейства и старшей дочерью.

Ардийцы, как обычно, ели в молчании. Объяснялось это тем, что еда, поступая в желудок, перекрывала доступ воздуха, необходимого для движения челюстной застежки. Йендред воспользовался минутами тишины, чтоб сообщить нам, как хорошо он поладил с хозяевами — дальними родственниками со стороны матери. Он собирался совершить большую экскурсию по Сема-Рублту и посетить мастерскую Дара Джисбо — одного из величайших художников Пуницлы.

В конце концов, отец отошел к плите, чтобы пропустить Йендреда к качающейся лестнице. После этого все дети по очереди спросили разрешения сопровождать Йендреда на прогулке по городу.

Выглядели они очень забавно, когда поднимались по лестнице: первым шел Йендред, последним — малыш Траб, с большим трудом взбирающийся по ступеням на своих крохотных ножках. На поверхности они смотрелись еще комичнее. Ардиец, идущий навстречу этой маленькой процессии, увидел бы только одного Йендреда. Но ардиец, идущий следом за ними, должен был видеть шесть поднимающихся друг над другом голов.

Вскоре они спустились по очередной лестнице на рынок, где ремесленники торговали и здесь же изготавливали посуду, домашнюю утварь, полки, статуэтки, веревки и разные мелкие механизмы. Старшая дочь, На, несла c собой веревочную сумку, на дне которой лежали пуницланские деньги. Йендред остановился, чтобы посмотреть на горшечника.

Ремесленник брал заготовку, похожую на кусок проволоки, изгибал ее в виде буквы U, наполнял водой, оценивающе осматривал, а затем снова выливал воду. Слегка подправив форму будущей чаши, он прикреплял к ней днище с помощью клея. Затем он, пользуясь тем же клеем, украшал чашу выпуклым орнаментом и тщательно ее расписывал, с внешней и внутренней сторон, разными кисточками. Наконец, он ставил ее в миниатюрную печь, на дне которой тлели всего несколько угольков, но их было достаточно, чтобы разогреть чашу до очень высокой температуры.

— СТОИТ СКОЛЬКО КОРИЧНЕВАЯ ЧАША ЭТА?

— ТАКИЕ ЖЕ, КАК ЭТА, И ДРУГИЕ ЕСТЬ. ДВАДЦАТЬ ТРИ ДЖЕББА КАЖДАЯ. СКОЛЬКО ЖЕЛАЕШЬ ТЫ?

— ПОЖАЛУЙСТА, МНЕ СЕМЬ ДАЙ. БОЛЬШИЕ ДВЕ И МАЛЕНЬКИЕ ПЯТЬ.

Йендред порылся в приклеенном к телу кармане и вытащил несколько монет. Убедившись, что их недостаточно, он вынул полоску джебба.

— ЙНДРД. ЭТО, КОНЕЧНО, НЕ МОЕ ДЕЛО, НО ТЕБЕ ХВАТИТ ДЕНЕГ НА ПУТЕШЕСТВИЕ?

— О ДА. БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО. ТЫ ДЬЮДНИ?

— ДА. НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ ОБИДЕЛСЯ, ЧТО Я ЛЕЗУ В ТВОИ ДЕЛА?

— ЭТО ОЧЕНЬ ЛЮБЕЗНО, ЧТО ВОЛНУЕШЬСЯ ТЫ ОБО МНЕ. СКОЛЬКО ДЕНЕГ В КАРМАНЕ МОЕМ?

— Я ВИЖУ ДВЕНАДЦАТЬ ПОЛОС И ПЯТНАДЦАТЬ МОНЕТ.

— НАВЕРНЯКА ХВАТИТ ЭТОГО НА ГРУЗОВОЙ ШАР.

И тут я задал Йендреду вопрос, который очень долго не решался задать. Как он собирается возвращаться домой с Дал-Радама?

— ГЛАВНОЕ, ЧТО Я ДОЙДУ ТУДА. О ВОЗВРАЩЕНИИ НЕ БЕСПОКОЮСЬ Я. ЗАЧЕМ БЕСПОКОИТЬСЯ И ТЕБЕ?

Йендред и его свита покинули палатку горшечника, и теперь впереди шел малыш Траб. Посоветовавшись с На, Йендред передал вперед указание, куда идти — вверх или вниз. Каждый из детей тихонечко повторил это следующему, пока сообщение не дошло, наконец, до Траба. Вниз!

Внизу была следующая палатка. В ней работал очень старый веревщик, или, если можно так выразиться, хбульщик, потому что ардийский аналог веревки называется «хбул». Здесь мы смогли увидеть, как старый ардиец ловко склеивает специально обработанные волокна баслы. Начал он с одного ряда волокон, уложенных в одну линию. На него он наклеил еще один слой волокон, уложенных в шахматном порядке — как на Земле укладывают кирпичи. Приклеивая каждый слой, он оставлял небольшие пустоты, заполненные воздухом, — именно благодаря им хбул получается гибким, словно земная веревка.