Кто-то подошел к нему и открыл его рот пальцами. Тонио пытался укусить его, и за это сразу получил хлесткий удар в ухо. Ему казалось, что все происходит, как в замедленном кино. И снова пальцы открыли его за рот, и он почувствовал, как ему тампонируют места, где были его зубы.

– Мы тебя немножко укололи, Тонио, – сказал Мангуст. – И уже слегка поболтали, но ты можешь этого не помнить. Ты был все еще не в себе. Кровь остановилась?

Тонио попытался почувствовать языком.

– Думаю, что да, – прошамкал он.

– Хорошо. Конечно же, ты знаешь, что бороться бессмысленно. Ты расскажешь нам все. Если попытаешься сопротивляться, это займет чуть больше времени, но не намного. Ты ведь понимаешь, что я прав?

Тонио кивнул.

– Хорошо. Я знаю, что ты чувствуешь себя слегка не в своей тарелке, но все, что тебе нужно сделать, это рассказать нам о плане, и мы сделаем тебе еще один укольчик, и ты уснешь.

– Убьете меня, – сказал Тонио, еле ворочая языком.

– Нет, Тонио, никто не собирается тебя убивать. Я понимаю, что у тебя нет причин верить мне на слово, но все, что тебе нужно сделать, это подумать об этом минутку, и ты поймешь, что я говорю правду. Конечно, я могу убить тебя, но я заработаю очки за то, что отправлю тебя обратно живым. Это позволяет агентству поддерживать имидж. Мы просто немного поболтаем и дадим тебе что-нибудь, что заставит тебя заснуть, а потом ты проснешься в теплой тюремной камере XXVII века. Бесплатное жилье и пансион на всю оставшуюся жизнь, если только ты не подашь на переобучение и зачисление в корпус времени. Как два пальца, легко и просто.

– Легко… просто.

– Ве-е-е-рно.

– Лег и прос…

– В чем план, Тонио?

– Бббингем…

– Бекингем, да, мы так и предполагали. Продолжай.

– Мушштры… Алмые пдски…

– Хорошо, у нас начало что-то получаться, – сказал Мангуст. Он повернулся к стоящим позади него агентам. – К ночи все закончим.

Он снова провернулся к террористу.

– Хорошо, мы знаем, что мушкетеров отправят забрать алмазные подвески у Бекингема. Что Тейлор собирается…

Внезапно Тонио рывком откинулся на спинку стула. Из его ушей, рта, носа и глаз потекла кровь.

– Сукин сын! – Мангуст вскочил, опрокинув свой стул. В ярости он пнул его, и тот пролетел через всю комнату. Голова Тонио нелепо прислонилась к спинке стула, к которому он был привязан. Кровь стекала на его одежду и на пол.

– Что, черт возьми, произошло? – спросил один из агентов, бросившись осмотреть тело. – Как ему удалось…

Мангуст отвернулся.

– Взрывной имплант, – сухо сказал он. – Взорван дистанционно. Бедный ублюдок, наверное, даже не знал о нем. Эти капсулы в зубах были там только для того, чтобы сбить нас с толку. Тейлор своего не упустил.

– Иисусе.

– Это был рискованный план, и он провалился, – сказал Мангуст. – Надо было взять Беннета с самого начала, вместо того, чтобы использовать его как приманку.

– Хочешь, чтобы мы его привели?

Мангуст кивнул.

– Ага. Приведите. Только будьте с ним повежливее. Он, наверное, будет очень рад тебя видеть. Теперь у него нет друзей, и он будет напуган. Думаю, он захочет поговорить.

– А что, если у него тоже один из этих взрывных имплантов?

– Без шансов. Тейлор взорвал бы его, вместо того, чтобы посылать за ним людей. Нет, добрый док Беннет, наверное, тот парень, который провел операцию. Просто и со вкусом. Небольшой укол, пока ты спишь, и пять минут спустя – вуаля, ты становишься ходячей бомбой замедленного действия.

– Еще тот доктор.

– Ты теряешь время. Я хочу, чтобы Беннет был здесь до наступления ночи. Он обвел нас вокруг пальца с этим толковым секретным проходом, и это может стоить ему жизни. Идите и найдите его раньше, чем это сделает Фрейтаг.

– Знаешь, о чем я подумал? – спросил Финн Лукаса.

Лукас срыгнул и похлопал себя по животу.

– О чем?

– Я тут подумал, что нас втянули в нечестную сделку. Мы тут рискуем нашими проклятыми задницами, а все эти персонажи только тем и занимаются, что пьют, ссорятся и трахаются. Ничего так жизнь, да? Вступай в ряды королевских мушкетеров и получай деньги за то, что устраиваешь ад на Земле.

Они составили компанию мушкетерам за ужином в таверне Моро и, объевшись до такой степени, что им кусок в рот не лез, Финн и Лукас сидели, расслабившись, у стены, потягивая вино и наблюдая, как Портос и Д'Артаньян развлекают толпу импровизированной демонстрацией тонкостей фехтования. Несколько столов были отодвинуты в сторону, чтобы освободить для них место в центре комнаты, где Портос рассуждал о преимуществах парижского стиля перед флорентийским. Парижский, по определению Портоса, заключался в том, чтобы держать рапиру в одной руке и кубок с вином в другой. Он выдавал непрерывный поток болтовни, парируя игривые удары Д'Артаньяна преувеличенными росчерками своего меча, чем сразу завоевал любовь клиентов Моро, которые ржали, орали «Отличный удар» и стучали по столам.

Арамис, подчеркивая, что готовился к принятию сана, пытался образумить проституток. Одну за другой он отводил их наверх, чтобы читать им нравоучения о добродетелях порядочной жизни и благочестия.

– У меня не идут из головы слова Мангуста, – сказал Лукас. – Не могу поверить, что кто-то из мушкетеров может быть не тем, за кого себя выдает. Определенно, это не может быть Д'Артаньян. Портос, кажется, настоящий, ладно, и Арамис…

– Если один из них самозванец, – сказал Дилейни, – то я бы сказал, что наш самый вероятный кандидат сейчас идет сюда.

Атос вернулся к столу, принеся еще вина. Он тяжело сел и поставил на стол несколько бутылок, которые периодически пополнялись из бочек в погребе Моро.

– Это вино – баланда, – сказал Атос, – но у меня горло пересохло, и я соглашусь почти на любое. Ну же, Франсуа, Александр, выпейте. Наш долг – уничтожить все эти помои, чтобы Моро мог пойти и купить приличное вино.

Они наполнили свои кубки. Атос отодвинул свой стул и прислонился к стене рядом с ними. Он нахмурился, когда увидел Арамиса, поднимающегося наверх с очередной потенциальной новообращенной.

– Женщины, – сказал он с презрением. – Они еще вгонят его в гроб.

Его язык слегка заплетался.

– Удивительно, что он все еще не подцепил сифилис.

– Ты не очень-то любишь женщин, не так ли? – произнес Лукас.

– Они мне не нужны.

– А как же романтика? Никогда не был влюблен?

Атос смотрел в центр комнаты расфокусированным взглядом, видя нечто отличное от фехтования и толпы.

– Был однажды, – сказал он тихо.