Заметив ироничную улыбку Оливии, Генри спохватился и умолк.

– Генри, считай, что я ничего не слышала, – великодушно заметила Оливия.

– Да? – Генри поднял голову и внезапно расплылся в хитрой итальянской улыбке – так улыбается лавочник, не сумевший обвести вокруг пальца бдительного покупателя. – Лив, а ты получила мои письма?

Он улыбался так хитро и пронырливо, что Оливия едва сдержалась, чтобы не послать его куда подальше.

– А откуда ты взял мой электронный адрес? – только и спросила она.

Генри виновато развел руками.

– В Интернете нашел, случайно наткнулся.

– Это Ида! – пробормотала Оливия.

– Какая Ида? Какие письма? – Похоже, Майкл ничего не понимал.

– Я тебе потом объясню! – сказала Оливия.

Генри уже дошел до машины и приоткрыл дверцу.

– Ребята, простите меня… Пожалуйста! – Он забрался в салон, повернул ключ зажигания – машина сыто прощально заурчала.

Майкл молча смотрел ему вслед.

– А ты, Майкл, был прав, – сказала Оливия, находя его руку.

– В чем?

– По поводу самоубийства. Никакой попытки самоубийства не было. Всего лишь роковая случайность.

Машина Генри рванула с места. Проезжая мимо них, он нажал на клаксон. Резкий звук автомобильного сигнала увяз в неподвижном воздухе.

– Но разве теперь это имеет какое-либо значение?

– Нет. Теперь это значения не имеет.

Они неторопливо направились к машине. В салоне было прохладно, даже свежо. Майкл захлопнул дверцу и устало откинулся на спинку сиденья.

– Признаться, я немного перепугалась! – заметила Оливия. – Это ружье, Генри. Все так неожиданно. – Перед ее глазами продолжала стоять все та же картина: жаркая улица, распахнутая дверца автомобиля, Генри с ружьем в руке…

– А что бы ты делал, если бы он выстрелил?

Майкл сунул ключ в замок зажигания и с улыбкой посмотрел на Оливию.

– Он бы не выстрелил!

– Это почему же?

Вместо ответа он с нежностью взял в свои горячие ладони ее голову и начал целовать ее полуприкрытые глаза. Волна возбуждения, вызванная страстью и миновавшей смертельной опасностью, внезапно охватила Оливию, и она крепко обхватила его шею и уткнулась лицом в грудь. Майкл был замечательным любовником, каждое его прикосновение дарило восторг, счастье, было на редкость возбуждающим.

– А я знаю, почему он не стрелял? – Его руки на мгновение сорвались с ее гладких плеч и устало легли на колени. – Потому что, Оливия, я тебя люблю!

– А я тебя, Майкл!

Где-то впереди, далеко за горизонтом, громыхнул гром. Чистое, прозрачное небо, выбеленное солнцем, готовило им подарок – первую грозу. Это было неожиданно и прекрасно, они давно жаждали чего-то небывалого, сильного, способного напоить расцветающую душу и тело.

И это двигалось им навстречу.