— Я вовсе не такого плохого мнения о тебе, дружище, — обиженно проворчал капитан.

Он шёл впереди Марка по длинному коридору, куда выходили двери гостевых комнат, и сам отворил нужную. В большой уютной спальне, где жил Кондар, ещё не побывали слуги, потому постель была разобрана и смята, а в камине на сизом слое остывшего пепла темнели головешки. Элот всем своим видом показывал, что не желает быть лишь наблюдателем, и решительно направился к большому дорожному сундуку, стоявшему у окна. Марк не возражал, лишь предупредил его, чтоб он осторожнее перебирал вещи и возвращал их на те же места, откуда они были взяты, чтоб Кондар не заметил, что в его вещах рылись. Сам он подошёл к старинному резному бюро и принялся перебирать письма и бумаги, сложенные на столешнице и в ящичках боковых шкафов.

Он не нашёл ни одного подозрительного письма, ни одной короткой записки, которая могла бы иметь отношение к делу. Он заглянул в небольшой ларец, спрятанный в потайном ящике, который сам же показал не так давно Кондару, но там были лишь драгоценности: несколько перстней, ожерелье, два браслета и украшенная каменьями пряжка для парадной перевязи. Повертев их в руках, он с сожалением подумал, что даже если какая-то из этих безделушек и была подарена Кондару дамой сердца, никаких признаков этого они не имели.

— Марк, тут что-то есть под одеждой, — услышал он голос Элота.

Тот стоял возле сундука на коленях, обложенный аккуратными стопками одежды и вертел в руках удлинённую шкатулку, сделанную из вишнёвого дерева. Подойдя, Марк присел рядом, разглядывая эту находку. Он сразу же обратил внимание на то, что не заметил простодушный Элот: в орнамент, вырезанный на крышке шкатулки, были вплетены лилии, которыми так любила украшать свои наряды Дама полуночи Изабель Моро.

— Она закрыта на замок, — тем временем озабоченно бормотал Элот, вертя изящную коробочку в своих огромных руках. — Может, поддеть крышку остриём кинжала?

— Ты сломаешь её, — покачал головой Марк. — Я сейчас принесу инструменты и аккуратно открою. Подожди.

Он ушёл к себе в кабинет, а когда вернулся с небольшим сафьяновым футляром, Элот всё так же стоял на коленях, изучая свою находку. Марк забрал у него шкатулку и присел на стул возле бюро. Капитан встал у него за спиной и внимательно следил, как он орудует своими крохотными бронзовыми инструментами, совсем не похожими на воровские отмычки. Наконец замочек щёлкнул и Марк, откинув крышку, отодвинулся, чтоб Элот сам увидел, что внутри. А тот осторожно достал оттуда давно засохшую розу, белоснежный платок из тонкого шёлка с изящной вышивкой и маленькую женскую перчатку, сшитую из золотистого бархата.

— Это подарки от дамы, — разочарованно проворчал Элот. — Вот уж не думал, что такой сухарь, как Кондар, может хранить подобные вещички, да ещё на дне сундука в запертой шкатулке.

— Может, это необычная дама, — предположил Марк и развернул платок, чтоб рассмотреть вышивку. Это был хорошо известный всем при дворе альдора вензель Дамы полуночи, в который, помимо её инициалов, так же была вплетена стилизованная лилия.

— Это же… — встрепенулся Элот, поспешно схватил перчатку и едва не ткнулся в неё носом. — Жасмин! Марк, так это подарки от неё? От Дамы полуночи? Я узнаю этот вензель. И эти духи! Я запомнил этот аромат на всю жизнь, потому что он всегда окружал её, когда она проходила мимо. Так он был в неё влюблён? Впрочем, не он один! Что это нам даёт? Ну, продолжает бедняга Кондар вздыхать по этой мерзавке… Хотя, знаешь, это неправильно, ведь её осудили за измену. Как же он может до сих пор думать о ней, если она предала альдора и луар перед самой войной?

— Она здесь, — проговорил Марк и, взяв у него из рук перчатку и платок, положил их обратно в шкатулку.

— То есть? — Элот изумлённо взглянул на него. — Хочешь сказать, что эта женщина…

— Да, она в Сен-Марко и уже несколько раз пыталась меня убить, — опустив в шкатулку засохшую розу, он закрыл крышку и запер замок. — Она скрывает свою личность, мы давно разыскиваем её, но пока безуспешно. За ней числится множество преступлений, включая кражи, мошенничество и убийства, а также колдовство, которое у нас запрещено. У неё в подручных целая банда головорезов, не исключено, что она уже успела всюду внедрить своих шпионов, даже при дворе. И если это она помогает Кондару, то доказать это будет очень сложно.

Элот стоял, напряжённо обдумывая то, что только что услышал, в то время как Марк поднялся и вручил ему шкатулку.

— Верни её на место и уложи остальные вещи, как было. Мы получили ответ на главный вопрос: зачем он это сделал. И знаем, кто его сообщник.

— И что теперь? — спросил капитан, растерянно взглянув на шкатулку.

— Доложи обо всём энферу. Если мы хотим доказать вину Кондара, нам придётся вынудить его на признание. Я уверен, что если в этом замешана она, то это он был её орудием, а не наоборот. И, значит, искать в его комнате какие-либо улики бесполезно. Он лишь делал то, что она ему приказала.

— Но почему она пыталась тебя убить? — нахмурился Элот. — Что ты ей сделал?

— Я несколько раз спутал ей карты, кроме того, в Сен-Марко не так много людей, кто может её опознать. Она скрывает свою личность, ходит в густой вуали, зовётся другим именем, прячется в самых тёмных углах, но мне каждый раз удаётся напасть на её след. В последний раз она снова ускользнула, но я видел её лицо и узнал. Теперь я стал ещё опаснее для неё, не говоря уж о том, что она давно и страстно меня ненавидит.

Элот посмотрел на шкатулку и направился к сундуку. Пока он укладывал вещи обратно, Марк всё же прошёлся по комнате, заглядывая во все укромные уголки на случай, если здесь всё же отыщется что-то интересное.

— Знаешь, — проговорил Элот, закрыв крышку сундука, — я верю тебе. Многие тогда сходили с ума по этой вздорной бабёнке, даже дрались из-за неё на дуэлях. Если Кондар был влюблён в неё, да ещё получал какие-нибудь знаки внимания, которые истолковал как обещание чего-то большего, он мог подчиниться её воле. Я должен сообщить обо всём энферу, но сейчас он с королём и освободится не раньше полудня. В твоём доме подают вино к завтраку? Если я немедля не выпью, то моя голова взорвётся от мыслей!.. Её нужно поймать, слышишь?

— Слышу, — кивнул Марк. — И делаю