— Постой, но как тебе удалось? — лорд нахмурился, передвинувшись чуть вправо, закрывая ей обзор на лабораторию.

Первая комната, самая маленькая из имеющихся здесь. А он не особенно конспирировался, раз затеял «работу» у самого входа. Логичнее было бы пройти в более скрытое от посторонних глаз место. Хотя, кто ему мог помешать, в самом то деле?

— С помощью этого, — разрушая собственные планы, протянула вперед руку с браслетом.

Он вдруг шагнул навстречу, хватая девушку за предплечье и дергая на себя. Вперил взгляд на светлый металл, моментально меняясь в лице. Безразличной маски как ни бывало.

— Откуда у тебя вещь моей дочери? Я же говорил, не пересекаться с ней!

— Странно… — протянула Амелия, подозрительно прищурившись, — Новость о снятом проклятии вас не так сильно взволновала, как созданный Линарой артефакт на моем запястье.

Доэйр сильнее сжал пальцы, причиняя целительнице боль. В ледяных глазах, так явно сейчас напомнивших глаза его сына, промелькнуло нечто странное, пустившее по спине холодную дрожь. В груди птичкой забился страх.

— Конечно. Ведь исправление ошибок твоего папаши — именно то, зачем тебя сюда привели. А вот это, — тут он согнул ее руку в локте, приближая к глазам браслет, — свидетель того, что полезла, куда не просили.

Слова о папе, сказанные с таким презрением, резанули по сердцу тупым ножом. Как он смеет говорить о нём, после того, что натворил?

— Она сама одела его на меня.

— А до этого, нашла валяющейся без сознания, сраженную магическим откатом?

— Почти. Линара сказала, только вы сможете снять последствия порчи. И подхватила я ее совершенно случайно. Вы же видели сети паутины, что опутали стены пораженного колдовством крыла? Так вот, я смогла прочувствовать магию, прикасаясь к ним. Хотела понять, как использовать эту связь в снятии проклятья. Но сегодня утром меня что-то оттолкнуло, а затем…

Голос ее стал совсем тихим, и Амелия замолчала. Лорд прекрасно знал, что произошло после. Глупо врать, ведь он сам расставил ловушки. Но, похоже, известно ему не всё — о вполне удавшемся разговоре с отцом он был не в курсе, иначе даже слушать сейчас не стал бы. Может почуял именно момент ее выхода на связь, испугался, и на всякий случай хлестнул «защитной» порчей? Оставалось надеяться, что полуправда поможет вытянуть из него намного больше, чем он планирует раскрывать.

— Линара помогла на время справиться с последствиями, — все же продолжила свой рассказ, — И я благодарна ей за это. Не могли бы вы окончательно излечить меня?

Мужчина молчал. Прищурился и склонил голову чуть на бок, напряженно о чем-то думая. Целительница глубоко вздохнула, не без труда высвободившись из стальной хватки. Растерла ноющее предплечье, исподлобья глянув на лорда.

Как же ей хотелось спросить о случившемся пять лет назад! Он же всё знает. И уверен, что она ничего не вспомнит. Наверняка в первый день ее пребывания здесь заходил в комнату именно с целью проверить реакцию, прочитать на лице узнавание, страх, ненависть — хоть что-нибудь. А не заметив ничего — расслабился. Даже толкнул речь о Добре и Зле, строя из себя мудрого наставника…

Справившись с внутренней дрожью, Амелия вновь протянула Доэйру руку с браслетом.

— Снимите его с меня, пожалуйста.

Интерлюдия. Ликдар

Ликдар шагнул из портала в богато обставленную комнату.

Выглядел он плохо — бессонная ночь, наполнившая мысли самыми разными думами, вытянула из него все соки. Забывшись беспокойным сном лишь на рассвете, он надеялся проспать до обеда, ведь сегодня Властелин не должен был его вызвать. Все порученные сражения, Ликдар уже выиграл. Повстанцам больше некого отправить на поле боя. Им оставалось лишь два пути: окончательно сдаться, безоговорочно приняв поражение или же залечь на дно, дабы набраться сил и продумать новую стратегию. Сам Ликдар на их месте выбрал бы второй вариант, хотя знал, что это заведомо проигрышное дело. И старался лишний раз не думать о тех, кто остался по ту сторону баррикад.

Вопреки планам, артефакт связи все же поднял его с утра. Властелин собирал генералов. Не зная, чего ожидать, он наскоро привел себя в божеский вид, оделся и поторопился шагнуть в активированный портал — сияющую голубоватым светом воронку, закрутившуюся прямо посреди спальни. Обычно, она приводила в зал переговоров или комнату приемов, имитированную под пещеру. Именно там Властелин любил организовывать церемонии «награждений» особо отличившихся слуг.

С недавних пор Ликдар опасался вновь оказываться в том мрачном помещении с неровными серыми стенами и неприятным звучным эхо, цепляющимся за любые звуки. Сегодня он не мог так же мастерски прятать истинные мысли, как всегда делал это. Мужчина казался себе особенно уязвимым, совершенно не подготовленным, неспособным скрыть от проницательного взгляда полудемона образ Амелии, прочно поселившийся в голове, и их последний разговор этой ночью.

Пещера оказалась тесно с ней связана. Стоило прикрыть глаза, он снова и снова видел ее, стоявшую среди испуганных полураздетых девочек. С неестественно прямой спиной и опущенной головой, она выглядела слабой тенью себя настоящей, и Ликдар до ужаса боялся, что Амелия не справится, сорвется, проявит слишком яркие эмоции, а падкий на них Властелин обязательно обратит на это внимание.

Ликдар любил ее.

Все еще любил. Хотя думал, что похоронил чувства за пять омрачённых потерями лет уверенности в ее предательстве. Но Амелия вновь появилась рядом и напомнила о лучшем времени их жизни. Когда черное — было черным, а белое — синонимом добра. Когда любые проблемы казались глупостью, без промедлений строились планы и устанавливались смелые цели. Когда он еще не погряз в этой тьме, не продал душу демону, не перестал верить в хорошее и чувствовать ту грань, после которой назад пути уже нет. Раньше одно лишь существование девушки придавало Ликдару силы, а сейчас… Он опасался, что эта любовь в итоге обернется большой бедой. Ведь она делала его слабее, чем можно теперь себе позволить.

Ликдар долго думал над словами о том, что Амелия — гостья в этом мире. Что он для нее всего лишь двойник, отражение кого-то другого из неизвестной ему реальности. И как жаждет она поскорее выполнить свою часть сделки — снять проклятье с поместья — а затем исчезнуть с его глаз в неизвестном направлении. Снова.

Это ранило. Размышляя о происходящем, сегодня ночью Ликдар впервые за пять лет почувствовал саднящее жжение в груди. А на утро уже твердо знал — дальше будет только хуже. Ему снова не всё равно, и теперь он ее не отпустит. Даже если придется где-то преступить черту, заставить, пройти по головам, посадить в золотую клетку.

Он любил ее.

Заем потерял и возненавидел.

Теперь чувства зашли на второй круг, но что-то в них было уже не так. Что-то в них пугало. Ликдар пытался понять, нащупать то самое — темное и опасное, но пока не получалось. Ответы крылись рядом с Амелией или даже в ней самой. Он обязательно найдет их.