— Черные, Кауровы, — произнес Геннадий. — И еще Анисимовы с Буяновыми.

Вера Панова взгромоздила на стол стопку книг. Кауров сдул пыль с 1923 года и принялся листать неприятно шершавые на ощупь страницы. В книге значились новорожденные и мертвецы не только Островской, но и других близлежащих станиц и хуторов, а также самой Даниловской слободы.

Минут через пять в глазах Каурова уже рябило от фамилий. Пару раз попались искомые. Но 75-летний Лукьян Буянов умер на каком-то хуторе Тушканове, а 52-летняя Устинья Анисимова — на хуторе Гурине. Ни Черных, ни Кауровых не было и в помине.

Вера Никитична раньше всех закончила изучать доставшийся ей 1925 год и принялась за 1926-й. «Наверное, невнимательно просматривает, домой торопится к телевизору. Лишь бы отделаться поскорей!» — недовольно подумал Кауров. Но не успел как следует на нее рассердиться, потому что вздрогнул от крика…

— Есть! Вот она, твоя Дарьюшка, — заорал Павел, обследовавший 1924 год. Он показывал на одну из записей.

«Анисимова Мария Лазаревна, дата рождения — 25 апреля, место рождения — х. Гурин. Мать — Анисимова Дарья Никодимовна». В графе «отец» стоял прочерк.

— Все сходится, — заявил Павел. — Отца официально нет, но отчество новорожденной она в честь Лазорьки дала. Гурин — вот куда она ребенка рогачевского рожать поехала. Там родня явно жила у ней. Мне два раза, пока листал, Анисимовы в Гурине встретились.

— И мне один раз… — добавил Кауров.

— И мне… — не осталась в стороне Вера Никитична.

— В Гурин надо ехать. Раз там в ту пору столько Анисимовых жило, есть надежда, что и сейчас еще остался кто-то из стариков, — подытожил рыжий мужик.

— Так поехали, что ли? — неуверенно согласился Геннадий.

— Сейчас тронемся. Только давай оставшиеся книжки долистаем. Вдруг найдем чего.

Рука Каурова потянулась к фолианту с надписью «1929 год». Но рыжая волосатая пятерня вцепилась в переплет раньше на долю секунды.

— Дай я, у меня рука счастливая, — заявил водитель.

Геннадий не возражал. Он все больше проникался безотчетной верой в этого едва знакомого человека. А еще был потрясен сверхъестественно быстрым исполнением пророчества деда Панкрата: «Ищи девушку в Даниловке!». Следы девушки найдены! Что дальше? «Готовься муки принять, убей двух врагов!». Ни к тому, ни к другому Геннадий не был готов. Он рассеянно принялся за «1927 год».

В этой книге ему не встретилась ни одна из четырех нужных фамилий. Зато рыжий благодетель опять не подвел.

— С тебя бутылка, — обратился он к Каурову с мрачновато-загадочным видом.

Вверху на одной из правых страниц книги записей за 1929 год Геннадий увидел свою фамилию. И не поверил глазам: «Кауров Аким Петрович. 78 лет. Дата кончины: 18 августа 1929 года. Место кончины: х. Дикий». Умерший был полным тезкой его деда!

— Где этот х. Дикий находится? — спросил он.

— Я даже не слышал про такой, — признался Павел.

Геннадий чувствовал, что подобрался совсем близко к разгадке. Все фрагменты головоломки были перед ним на столе, оставалось лишь правильно их сложить. Склонившись над книгой, он несколько минут тупо всматривался в свою фамилию. Но вот его взгляд скользнул на предыдущую левую страницу — там Геннадия поджидало еще одно открытие! В самом низу страницы он прочел: «Рогачев Степан Силуянович. 36 лет. Дата кончины: 14 августа 1929 года. Место кончины: ст. Островская.

Рогачев Николай Силуянович. 30 лет. Дата кончины: 14 августа 1929 года. Место кончины: ст. Островская».

Запись о смерти Акима Каурова следовала сразу же после записей о смерти братьев Рогачевых! Геннадий показал на них Павлу.

— Вы это видели?

Тот кивнул. У обоих на лицах застыла растерянность.

— Поехали в Гурин! — произнесли они в один голос.

Хутор Гурин находился от Даниловки в сорока километрах. Первые минут десять пути Геннадий с Павлом были погружены в свои мысли. Потом Кауров нарушил молчание.

— Вы семью Рогачевых знаете?

Рыжий кивнул.

— Расскажите о ней.

Павел, как показалось Геннадию, отвечал с неохотой.

— Самому старшему — Матвею Рогачеву — за семьдесят. Он сын Степана. Сидит на пенсии. Двое сыновей у него. Один в станице живет: бывший главный механизатор колхоза, теперь владелец МТС — выкупил все имущество вместе с ремзоной. Другой сын — бизнесмен в Волгограде. Что тут скажешь — уважаемые люди. Второй брат убитый не оставил потомства. Есть, правда, еще несколько семей Рогачевых, но только они еще до войны из станицы уехали… Ты лучше расскажи, сам-то чего думаешь?

— Кауров Аким Петрович — это фамилия, имя и отчество моего деда, — сказал Геннадий. — Но он в 96-м году умер. А этот Кауров — в 29-м. Если верить Панкрату Чудилину, его убили за то, что бандитов укрывал.

— Коли так, то все сходится, — подал голос водитель. — Видать, убийцы братьев Рогачевых прятались на хуторе Диком у Акима Каурова. За что старик и поплатился. А одним из этих убийц, наверняка, Лазарь Черный был.

— Неужели старика 78-летнего могли убить?

— Запросто могли. Уж я рогачевскую породу хорошо знаю…

Хутор Гурин насчитывал не больше десятка домов. Павел, затормозив возле первого же забора, отправился узнавать, что к чему. Вернулся с хорошим известием:

— Через три дома бабка живет, которая должна нам помочь. Мария Георгиевна Гурина. В девичестве — Анисимова. 88 годов. Всю жизнь безвылазно на хуторе провела, стало быть, и Дарью Анисимову знать должна. А сейчас, сказали мне, никаких Дарий тут нету.

Мария Гурина, маленькая, но еще бойкая старушонка с клюшечкой сразу же принялась хлопотать возле гостей.

— Да я щас вам чайку с пирогами, да у меня варенье смородиновое, а может, самогонки хотите?..

От этой активности у бабушки даже запотели стекла очков, которые она носила на резинке. Сильные линзы делали глаза ее выпуклыми, как у рыбы.

Кауров решил не отказываться от алкоголя. Его спутник хоть и был за рулем, тоже опрокинул в себя пару рюмок. Горячий чай, холодное варенье из погреба и обжигающий самогон взбодрили Геннадия.

— Вам Дарьюшка нужна? — заговорила старушка на интересующую тему. — Так ее давно в Арчеде схоронили. Она там с дочкой Машей — тезкой моей жила. С Гурина они еще перед войной съехали.

— Где эта Арчеда? — немедленно спросил Кауров.

— Не очень далеко, — сказал Павел. — Арчеда — это название железнодорожной станции, а сам город Фроловым называется.

— Адрес, адрес этой Маши есть у вас? — почти закричал опьяневший Кауров на бабушку. Пока та суетливо искала адрес в каких-то тетрадях, Геннадий, не спрашивая разрешения, налил себе еще самогону и обратился к рыжему: