Ничего не изменилось. Вот только в мире стало на одного человека меньше.

Но кое-чем Ранджит мог заняться — и заняться этим ему следовало давно. На шестой день пребывания в гостях у Форхюльстов он наконец получил распечатку текста, который лихорадочно набрал на борту самолета. Юноша прочитал свои записи критично, скрупулезно и беспристрастно, как преподаватель читает курсовую работу студента. Он был готов найти ошибки и, к своему великому огорчению, нашел. Сначала две, которые сразу бросились в глаза, потом четыре. Затем Ранджит обратил внимание на пару мыслей, не то чтобы неверных в принципе, но сформулированных недостаточно четко.

У Ранджита имелось оправдание. В те семь или восемь недель, когда он завершал доказательство, у него не то что компьютера — бумага и ручки не было. Только собственная память, и он был вынужден снова и снова повторять свои выкладки, боясь упустить какую-нибудь деталь.

И что же теперь делать с этими ошибками, вот вопрос.

Весь день и часть ночи Ранджит взволнованно думал об этом. Отправить в редакцию список поправок? Это казалось вполне разумным… но тут взыграла гордыня. Ошибки были, откровенно говоря, тривиальными. Такие сразу заметит и легко устранит любой хороший математик. Просить же редакцию журнала «Нэйчур», чтобы взяла на себя труд исправить огрехи автора… Эта мысль приводила Ранджита в ужас.

Он так и не отправил письмо, хотя потом чуть ли не ежедневно задавал себе вопрос: может, все-таки стоило это сделать?

Эх, если бы знать, как там поступают с письмами вроде того, что он послал… Он был почти уверен, что статью перед публикацией дают на проверку трем-четырем, а то и более экспертам в данной области.

Сколько времени нужно на проверку статьи Ранджита? Попробуй угадай. Впрочем, его уже ушло намного больше, чем хотелось бы.

И всякий раз, когда дворецкий стучал в дверь, у Ранджита учащалось сердцебиение. Но оказывалось, что Васс пришел сообщить о чьем-нибудь визите, и надежда таяла.

На седьмой день пребывания Ранджита у Форхюльстов дворецкий сообщил о новом посетителе, каковым оказалась Майра де Соуза.

— Ранджит, я не помешаю? — первым делом спросила она. — Тетя Беа разрешила немножко побыть с тобой. Как только захочешь отдохнуть, я уйду.

На самом деле Ранджит как раз собирался отдохнуть, но, естественно, предпочел не говорить об этом Майре.

— Чем ты теперь занимаешься? — спросил он. — В смысле, еще учишься в университете?

В университете Майра уже не училась. Тот курс, на котором они с Ранджитом вместе посещали занятия по социологии, был у нее последним. А теперь она вернулась из США, из Массачусетского технологического института, где была на стажировке. (Это надо же, постдок в МТИ!) Ранджит понял, что Майра успела изрядно подняться по научной лестнице.

— Искусственным интеллектом в некотором смысле, — ответила она на вопрос Ранджита, и тот постарался не обратить внимания на загадочную концовку фразы.

— Ну и как успехи?

Майра наконец улыбнулась.

— Если тебя интересует, насколько мы близки к осмысленной болтовне с компьютером, то успехи более чем скромные. Но если сравнить нынешнее положение дел с теми проектами, которые пытались осуществить пионеры этой области, то все не так уж плохо. Ты когда-нибудь слышал о Марвине Мински?

Ранджит покопался в памяти и ничего не нашел.

— Жаль. Мински был одним из лучших ученых, пытавшихся определить, что собой представляет мысль, и добиться от компьютера чего-то похожего на мышление. Он иногда рассказывал очень веселые истории.

Майра помедлила, словно не была уверена в том, что собеседнику эта история покажется интересной. Ранджит, готовый с радостью слушать хоть об опозданиях поездов, хоть об индексах при закрытии товарных бирж, издал поощряющие звуки, и она продолжила:

— В самом начале своей исследовательской деятельности Мински и другие пионеры этого направления считали одним из критериев ИИ распознавание паттернов. Впоследствии распознавание паттернов было решено на самом что ни на есть бытовом уровне. Кассовые аппараты в любом супермаркете в мире начали считывать цены всех товаров по штрихкодам. И что же произошло? Определение ИИ попросту изменилось. Распознавание паттернов было вычеркнуто из списка критериев, потому что эта задача уже была решена, но при этом компьютеры по-прежнему не умели шутить и не могли по твоему внешнему виду определить, что у тебя похмелье.

Ранджит спросил:

— Так что же, научили компьютер шутить?

Майра выпрямилась.

— Ах, если бы, — задумчиво проговорила она и вздохнула. — На самом деле теперь меня гораздо больше интересует прикладной аспект. А конкретно — автономные протезы. — Выражение ее лица изменилось, и она резко сменила тему разговора. — Ранджит, почему ты губы рукой прикрываешь?

Столь личного вопроса он не ожидал, а потому не нашелся с ответом. Майра не отступала:

— У тебя что-то с зубами?

Ранджит сдался:

— Видок у меня теперь не очень.

— Глупости! Ранджит, у тебя видок честного, милого и необычайно умного парня, которому, впрочем, не мешало бы побывать у стоматолога. — Она укоризненно покачала головой. — Это самое простое дело на свете, и ты не только выглядеть будешь лучше, но и жевать. — Она встала. — Я обещала тете Беа, что пробуду у тебя не больше десяти минут, а она разрешила спросить, не хочется ли тебе ради разнообразия искупаться в океане. Знаешь, где пляж Нилавели? У нас там пляжный домик, так что…

О да, да, Ранджиту очень этого хотелось.

— Ну, значит, договорились. — Майра обняла Ранджита, чем крайне его удивила. — Нам не хватало тебя. — Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Гамини сказал, что ты спрашивал насчет его бывшей подружки. Ко мне у тебя есть такие вопросы?

— Что… — выдохнул Ранджит и отважился проговорить: — А, ты про того канадца.

Майра усмехнулась.

— Последнее, что я о нем слышала, — он в Бора-Бора, там строится грандиозный отель. Но это было давным-давно; может, он еще куда переехал. Мы не общаемся.

Ранджит не предполагал, что Гамини и Майра знают о существовании друг друга, и уж тем более не догадывался, что они в приятельских отношениях. Впрочем, он вообще многого не знал.

Посетители являлись к нему все чаще. Юрист, предоставленный фирмой доктора Байдары, то и дело приносил на подпись разные документы.

— Дело насчет недвижимости вашего отца не такое уж сложное, — извиняющимся тоном проговорил он как-то раз. — Просто вы долго отсутствовали, не подавая о себе вестей, и какому-то бюрократу пришло в голову, что вы погибли. Теперь с этим нужно разбираться.

А еще приходили полицейские. Нет, никто не выдвигал против Ранджита обвинений — в этом удостоверился де Сарам, прежде чем блюстителям закона было позволено задавать Ранджиту вопросы. Просто они желали связать концы с концами в деле о пиратстве, и Ранджит был единственным, кто мог помочь.