Накинув на плечи свою любимую шаль так, чтобы она с головой укутывала мальчика, я высунулась из-по полога телеги со стороны возницы и недовольно закричала.

— Арвид! Что там случилось? Сколько будем еще стоять? Мне скоро Ганса кормить.

— Сейчас поедем, Золотко! — Голос Арвида звучал зло. — Вот только одного молодого господина с дороги сдвинем…

— Это Ваш сын? — Подозрительно поинтересовался фон Эльстергоф. — Могу взглянуть?

— Своих наделай, а потом гляди! — Ощерился Арвид. — Прочь с дороги! А не то голову откручу, чтобы не смел оскорблять мою жену!

Похоже, до парня наконец-то дошло, что он основательно перегнул палку. А, может, Арвид на этот раз был более убедителен, хотя, по-моему, куда уж дальше… Впрочем, очень сильно подозреваю, что молодой рыцарь по прежнему не верил в то, что кто-то полезет в серьезную драку ради чужой женщины с кучей незаконнорожденных детей. А вот за сомнения в собственном отцовстве любой нормальный рыцарь схватится за меч. Это было достаточно просто и понятно, чтобы эта мысль дошла по назначению.

Не знаю, что собирался ответить или предпринять наш противник. Но Арвид резко свистнул, давай сигнал трогать. Возницы подхлестнули коней и телеги почти одновременно сдвинулись с места, постепенно набирая ход. Нас изрядно потряхивало, но даже дети, намертво уцепившиеся за Марьяну и меня, затаились, словно зайчата. Грохот тяжелых телег в купе с топотом копыт заглушили почти все звуки. Уже не мирный обоз с домашним скарбом, но грозный военный отряд двигался по королевскому тракту, готовый смести со своего пути любую преграду. В прорезь полога я еще успела заметить нескольких всадников на обочине дороги. Если я не ошиблась, было их человек пять. Двое из них держали в руках арбалеты, но никто так и не выстрелил. То ли растерялись, не ожидая, что Арвид двинет-таки напролом, то ли так и не получили приказа стрелять от хозяина.

Голос не соврал, рыцарь фон Эльстергоф действительно оказался мальчишкой, с виду — хорошо если ровесником Хайко. Надеюсь, он и правда действовал сгоряча, не подумавши, а не прогнил в свои годы насквозь. Ну, хоть в спину отряду из арбалетов стрелять не стали, и за то спасибо.

Как и ранним утром, мы сбавили ход сразу же, как только оторвались от преследователей. Если можно так назвать тех, кто преследовать нас даже и не пытался. К счастью для них, как запоздало поняла я, когда первый испуг прошел. Несколько часов потом мы катили неспешно, как обычно, пока Арвид не скомандовал привал, указав на очередной придорожный заезд.

Наши люди с привычной сноровкой завели телеги и занялись лошадьми. Марьяна, пользуясь возможностью, побежала полоскать детские тряпки. Я только головой покачала ей вслед. И что она потом с ними делать будет? Не повесит же на оглоблях сушиться? Хм, действительно, повесила оглоблях. Парни пофыркивали, посматривая на такое украшение, но ничего не говорили, ожидая, видимо, что скажет Арвид.

Я украдкой огляделась, чтобы посмотреть, не смеются ли с нас остальные гости заезда. Но если кто-то и смеялся, то про себя. Связываться с благородными никому не хотелось, да и вообще, там. В дальнем углу двора, какие-то поселяне и сами расположились, словно они тут надолго.

Сколько отсутствовал Арвид, я не знаю, но вернулся он в сопровождении двух крепких девок-подавальщиц, которые вдвоем тянули большой котел. В котле обнаружилась густая гороховая похлебка, щедро заправленная колбасками. От нее шел сытный мясной дух.

— Надо же, на косточках от окорока варили. — Вслух удивилась я, первой получив свою миску.

— Место здесь бойкое, — Привычно уже пояснил муж, не дожидаясь дальнейших моих вопросов. — Много разного народу ездит. Так что хозяин привык готовить так. Чтобы угождать каждому: одним — на косточках, другим — на масле. Третьи и пустой похлебкой обойдутся… Каждый получает то, за что готов заплатить.

— А ты, значит, готов платить за роскошную похлебку? — С улыбкой спросила я, пробуя первую ложку. — Мм-м-м! Вкусно!

— Умгу. Неплохо. — Подтвердил Арвид, тоже снимая пробу. — Я готов платить за то, чтобы у моих людей хватало сил исправно нести свою службу. Голодный солдат много не навоюет, голодный крестьянин много не наработает.

— Кто бы это Агнесс рассказал. — Усмехнулась я.

— Да уж. Жена твоему брату досталась суровая. — Скривился Арвид. — А что, и голодать приходилось?

— Да нет, хвала Творцу. — Ответила я, поняв, что мои слова и правда можно было истолковать двояко. — Но кусок, щедро приправленный попреками, не протолкнешь в горло даже пивом.

— Это да. — Согласился муж.

Какое-то время мы молча прихлебывали горячее варево, заедая простым ржаным хлебом. Было приятно сидеть вот так, рядышком с мужем, но понимание, что мы — не одни, мешало. К тому же, я то и дело поглядывала на Марьяну, которая кормила детей, успевая попутно и сама перехватить кусок-другой. Поначалу я привычно порываясь помочь, но сдержалась. Во-первых, меня о помощи никто не просил. А во-вторых, пора, наверное, отвыкать хвататься за все подряд. Умом я это понимала, но все никак не могла привыкнуть, что теперь я могу позволить себе просто отдохнуть. И никто не упрекнет меня в бесполезности, был бы в доме порядок.

Дождавшись, пока Марьяна закончит кормить детей, Арвид подал ей какой-то знак. Женщина понятливо кивнула и поцеловав малышей, вручила их Хандзе.

— А теперь рассказывай. — Голос Арвида звучал сурово.

— Что рассказывать? — Марьяна снова вздохнула, всем своим видом показывая, что ни сном, ни духом не знает, что хочет от нее услышать мой муж.

— На это раз, рассказывай все. Мне, знаешь, ли, дважды сказки о бедных сиротках не скормишь. И я хочу точно знать, ради чего и кого мои люди рискуют нарваться на арбалетный болт.

— Так ведь рассказала все, еще у знахаря. — Марьяна пожала плечами, но даже я заметила, как она старательно отводит глаза.

— Ушла в чем была, говоришь? — Арвид не дал сбить себя с толку. — А была ты, случайно, не в хозяйских сережках? А я-то думаю, чего этот щенок так взбеленился, да еще и вдогонку. Чего я еще не знаю?

— Ушла в чем была. — Голос Марьяны звучал глухо, но, почему-то, именно теперь я была уверена, что она говорит правду. — А уж Зёрен с со своей матушкой проследили, чтобы я не была в чем-то, что можно продать. — При этих совах Марьяна сдвинула платок, Которым она, на вендский манер покрывала волосы. Я ахнула, а Арвид отчетливо скрипнул зубами. Если в ушах этой женщины раньше и были сережки, то их у нее не просто отобрали, вырвали с мясом.

— Детлеф лечил? — Спросил Арвид. Марьяна кивнула.

— Хозяйка даже детей переодеть не разрешила.

— А что же хозяйские сережки- мужнин подарок? Или то был только предлог?

— Пусть поищет на дне выгребной ямы, если они ей так нужны! — Зло прошипела Марьяна.

— Отомстить решила? — Арвид осуждающе покачал головой. — И оно того стоило? — Он кивком указал на телегу, возле которой пыталась развлекать малышей Хандзя.