— Это ваше дело! Но если вы намекаете на интимные отношения, то я вас предупреждаю — я завзятый твердый гетеросексуал…

Полк, похожий на хлыщеватого парня с рекламы Ральфа Лорена, искренне захохотал:

— Ну и ну! Не грубите мне, Лаксман, иначе я вас очень строго накажу…

— Что же вы предлагаете? — осторожно спросил Дрист.

— Прикрыть вас от моих коллег — копов. И от ваших дружков — гангстеров… Мне кажется, что у вас дела — швах…

— А шо такое? — прикинулся дурачком Дрист.

— Мне кажется, скоро здесь будет такая свалка, что вам уж точно не сносить головы…

Полк понял, что напугал Дриста — тот занервничал так, что забылся и вытащил собственную сигарету из пачки в кармане. Сигареты той марки, что никогда не вынимают наружу, их достают в кармане, и от этого у них такой же вид, как у хозяина, — жалобный, тертый, пользованный.

Дрист оправился, поморгал красными веками, вздохнул:

— Боюсь, что вы меня не за того принимаете…

— Не пугайте меня, Лаксман! Неужели я обознался? По-моему, я принимаю вас именно за того… Милого общительного джентльмена, нацеленного у кого-то всегда что-то съесть, выпить, попросить, получить, взять без отдачи… У ваших земляков это называется «прожить на дурыку»… Но ваш ресурс исчерпан. Кроме меня, вам больше никто ничего не даст…

— А что вы мне дадите? Дырку от бублика?

— Я вам дам возможность слинять потихоньку… Пока пыль уляжется…

— Верится с трудом…

— Знаете, Лаксман, когда я учился в академии ФБР в Куантико, мне повторили тысячу раз первую заповедь оперативника: допрашиваемого надо убедить, что информация не пойдет ему во вред…

— Как же вы меня можете в этом убедить? — с сомнением прищурил Дрист круглые глаза примата.

— Как? — удивился Полк. — Да очень просто! Если бы я хотел вам зла, я бы сейчас отвел вас обратно в полицейское управление, оформил задержание и отправил в тюрьму…

— За что? — от души возмутился Дрист, на всякий случай обтирая корочкой пиццы тарелку — неизвестно, как и когда закончится их душевный разговор.

Полк пожал плечами:

— Я велел подослать мне из Службы эмиграции ваше личное дело. Прочитал с интересом и уважением к вам. Там сказано, что вы дважды сидели в СССР по политическим мотивам… За это вам в восьмидесятом году, перед Олимпиадой, без разговоров дали въезд как политическому беженцу…

— Ну?..

— Какое тут может быть «ну»? Я знаю множество русских, которые, готовясь к эмиграции в США, подготовили себе легенду не хуже профессиональных шпионов. И повторяют ее столько раз, что в конце концов сами верят в нее. И очень обижаются, когда им говорят, что вся их биография — сплошной «булшит»…

— Какое же бычачье дерьмо вы нашли в моей трагической жизни? — горестно вопросил Дрист.

— Я еще ничего не искал. Но знаю заранее, что вы грубо обманули американские эмиграционные власти. Вы такой же диссидент, как я любавичский ребе…

Дрист гордо воздел ввысь стесанный подбородок:

— Этими словами вы меня ударили прямо в сердце, как кинжальным ножом… Вы хотите сказать, что я не идейный эмигрант, а экономический переселенец?

Полк похлопал его по плечу:

— Не морочьте мне голову, Лаксман. Вы не очень похожи на академика Сахарова. Но если хотите, я запрошу Москву прямо сегодня, и через пару дней у меня на руках будут приговоры по вашим делам. А там — эмиграционный суд, и прошу пожаловать в аэропорт Кеннеди — на депортацию… Вы хотите на родину?

— Ага! Моя родина — на другом глобусе…

— Ну и прекрасно! — кивнул Полк. — Поэтому соберитесь и внятно ответьте мне на некоторые вопросы. Например, Эмма Драпкина была в курсе дел Лекаря?

Дрист удивился:

— Эмма? Тушка у нее, конечно, ничего, хорошо бы отодрать до костей… Но к делам ее Витя навряд ли привлекал. Нужды не было…

— А что связывало Лекаря с Бастаняном?

Дрист откинулся на спинку, задумчиво ковырял во рту зубочисткой. Медленно спросил:

— Вы знаете, что у вас в полиции «течь»? Там «капает» информация…

Полк вздохнул:

— Я это уверенно предполагаю. Поэтому и хотел поговорить на стороне. Все, что скажете, останется только у меня…

Дрист, отвернувшись, глядя на серую, взморщенную ветром воду залива, глухо сказал:

— Бастанян гоняет через себя ворованный антик и очень дорогие полотна… Витя на подхвате был… Я всегда думал, что когда-нибудь он обязательно пришьет Левона…

— Почему?

— Бастанян очень неплохой мужик, нормальный… А Витя… Дайте сигарету…

Полк протянул пачку, чиркнул зажигалкой, Дрист глубоко затянулся.

— Наш праотец Иаков одного из двенадцати своих сыновей назвал Гадом. Колено его рассеялось в веках… — Дрист с ненавистью сказал: — Но не без следа — полно его детишек расплодилось на земле. А Витя и был его самым прямым потомком — такого Гада свет не видел!..

Дрист говорил долго.

Потом Полк достал сотенную купюру и протянул ему:

— Пишите расписку… Да берите! Вы же мне раз пять сегодня повторили, что деньги не пахнут…

— Ага! — угрюмо кивнул Дрист. — Они не пахнут, когда их нет…

Когда я вошел в кабинет аналитика Константина Константиновича Кузьмичева, именуемого в миру К.К.К., а нами для простоты и краткости нареченного Куклукскланом, крутил он по-черному Василия Даниловича Прусика, агента под псевдонимом Гобейко.

— Да откуда мне знать ее фамилию? — отбивался Гобейко. — Проститутка, и все тут! А на вид — помесь китайца черт знает с чем!..

Аккуратненький, чисто выбритый Куклуксклан, ровно причесанный, в турецком костюмчике незаметного цвета, был бесконечно вежлив и терпелив.

— Василий Данилович, в пункте пятом рекомендации по деловому взаимодействию сказано ясно: не спорь по мелочам, мелочи не должны заслонять главного! Вспоминайте быстренько — где, когда, при каких обстоятельствах вы видели милую молодую женщину, которую вы зовете Китайкой… — И защелкал клавишами компьютера.

— С неделю тому назад… — гнусил Гобейко, и вид у него был вполне эндокринологический — воспаленный жилистый загривок и глаза-падалицы, выпертые наружу сумасшедшим напором адреналина.

К.К.К. обернулся ко мне и сообщил удовлетворенно:

— Командир Ордынцев, могу вас заверить, что наше сотрудничество с гражданином Прусиком развивается вполне плодотворно. Он знает массу всякого интересного. Но он застенчив, и мне приходится втолковывать ему беспрерывно смысл параграфа второго наставления по социальному успеху — будь активен, энергичен, инициативен, не бойся эксперимента!