…Она вошла в кухоньку, зачерпнула воды из глиняного сосуда и помыла руки над низкой раковиной. Маджи немного успокоило то, что ее дочь никогда не жила в этой холодной темной квартире. У стены стоял мешок грубой краснозерной пшеницы из Америки — дешевле местной индийской атты. На столе — полупустая банка с вегетарианским гхи[135]». Маджи открыла круглую жестянку с плотной крышкой, лежавшую рядом с плитой, и набрала стальную чашку куркумы. Смешав ее с последними остатками нутовой муки, подлила воды и замесила густое тесто.

Потрясенные отец и бабка Мизинчика наблюдали за ней. Кто эта женщина, которая ввалилась к ним, словно к себе домой? После смерти Ямуны Маджи поддерживала с ними очень слабую, зыбкую связь, и от ее своеволия они онемели.

Мизинчик словно взывала о срочной помощи.

Маджи уселась на кровать, сняла с внучки пеленку и подгузник. Затем прижала голенького ребенка к груди. Мизинчик перестала плакать. Глаза ее раскрылись, и она заглянула бабушке в лицо.

«Я с тобой, — прошептала Маджи. — Больше не надо плакать».

Она положила Мизинчика на простынку и, обмакнув пальцы в тесто, бережно втирала желтую массу в кожу…

— Потом я тебя обняла, и мы обе уснули.

— Но как тебе удалось меня забрать? — спросила Мизинчик. — Разве папа не удерживал меня?

Маджи вздохнула…

…Она заночевала, объявив, что завтра утром уедет и возьмет с собой Мизинчика.

«Да у вас совесть есть? — заворчала другая бабка, собравшись с мужеством. — Вы потеряли дочь, и мы вас уважили, но это… это уже черт знает что!»

Маджи оставалась невозмутимой:

«Ребенку нужен уход, а здесь его нет. Я о ней позабочусь».

«От вас ей ничего не нужно! — завопила старуха и, сграбастав младенца, крепко прижала его к себе. — Мы никогда на такое не пойдем».

Мизинчик захныкала.

«Прошу вас, перестаньте!» — воскликнул отец. Он столько всего потерял за последние недели — дом, работу, достаток, жену. Как ему отдать еще и ребенка? Но он знал, что Маджи позаботится о девочке, та получит наилучшее образование и выйдет замуж за хорошего парня из культурной, обеспеченной семьи. Всего этого сам он никогда ей не даст. Маджи обеспечит Мизинчику будущее. Разве он не отпустит девочку ради ее же блага?

«Я доверила тебе свою дочь, — твердо сказала Маджи. — Теперь доверь мне свою».

«Не выманивайте у меня внучку!»

«Она не будет нуждаться ни в чем, — парировала Маджи, озарив квартиру своей обаятельной улыбкой, а затем, словно выкладывая последний козырь, добавила: — Я и вам помогу. Обустрою вас. Денег вышлю».

Отец Мизинчика молчал, обдумывая эту сделку: единственный ребенок — и такие необходимые деньги. Как ни крути, обмен неравноценный. Он дотронулся до Мизинчика, поразительно похожую на Ямуну с ее длинными ресницами и тонким носом.

«Ладно. — Его практичная мать передала Мизинчика Маджи. — Пока что выкупите фабрику, а впредь платите нам десять тысяч рупий в год».

«Нет. — Отцу Мизинчика стало стыдно, что он до такого докатился, ведь он сын одного из самых уважаемых бизнесменов Лахора! — Нет, так не годится! Дело же не в деньгах!»

Он протянул руки к дочери.

«Снова женишься, дети пойдут, — буднично сказала мать. — Деньги никогда не лишние».

Маджи скрипнула зубами: потеря дочери вспомнилась так остро, что сперло дыхание. Как легко они изгнали ее из сердца и своего дома!

«Переведу деньги почтой сразу, как только вернусь».

Затем, даже не удостоив их взглядом, она отвернулась и вышла с Мизинчиком на дневной свет. Ее чаппалы подняли облако пыли, которое окутало обеих, словно сплавляя их воедино. Осколки двух биографий неожиданно стали одним целым.

— Твой папа тебя удерживал, бэти, — сказала Маджи после долгой паузы. — Он очень хотел тебя удержать, но понимал, что у меня тебе будет лучше. Ради твоего же блага он тебя и отпустил.

В ту ночь Мизинчику снилось, что она ныряет в водопад посреди буйной зелени махабалешварских каньонов, в ушах ревела ледяная вода. В следующий миг она уже плыла в лодке по озеру Венна, мимо туристов, а Маджи напряженно гребла к дальним берегам. Вода была мутная, зеленые растения грозно раскачивались у самой поверхности, колючие листья тянулись к Мизинчику. Лодка бешено закачалась, и Мизинчик упала. С минуту — ни единого звука, лишь тягучая, томительная глухота. Затем Мизинчик всплыла и стала хватать ртом воздух. Вдруг оказалось, что она барахтается в латунном ведре у них в ванной, а призрак швыряет в нее сверху гнилые джамболаны.

Затем чья-то рука нагнула ее так быстро, так внезапно, что Мизинчик даже не успела вскрикнуть. Она боролась и тянулась к поверхности, которая была в паре недосягаемых сантиметров. Вверху над собой она узнала лицо с родинкой на щеке — лицо айи.

И с воплем проснулась.

— Что стряслось? — испуганно спросила Маджи, прижимая Мизинчика к груди.

— Это она, — простонала Мизинчик.

— Проснись, ты грезишь!

Мизинчик открыла глаза. С лица капал пот, сердце бешено колотилось. «Это айя, — поняла она, — та женщина на вокзале!»

— Выпей водички, — нежно сказала Маджи и поднесла чашку к ее губам.

Мизинчик крепко прижалась к бабке:

— Не хочу возвращаться! Никогда! Никогда!

— Тьфу, бэти, я же знала, что тебе здесь будет хорошо. Но муссоны начнутся со дня на день. Дома и коттеджи уже поросли кулум-травой. Не сегодня завтра всю область перекроют…

— Мне все равно!

— Ты взрослеешь прямо на глазах, скоро станешь юной барышней. Не мешало бы уже и о замужестве подумать. Нужно сдерживать свои эмоции.

— Да не хочу я замуж! — выпалила Мизинчик. — Не хочу от тебя уходить! Никогда!

— Так вот в чем дело. — Маджи тихо рассмеялась, словно до нее лишь сейчас дошло. — Я вышла замуж в четырнадцать, в самом начале муссонов. Едва твой дедушка надел мне на голову венок, в темечко забарабанили первые счастливые капли. Я поняла, что бог Ганеша благословил наш союз. А на свадьбе у твоей мамы…

Маджи умолкла.

— Все с тех пор изменилось, — сдавленно сказала она.

Мизинчик заплакала.

— Ну, будет, — успокоила Маджи и потянулась за бутылкой с горчичным маслом. — Наверное, ты простыла — ночью было зябко. Ну-ка, ляг, я натру тебя маслицем.

Мизинчик высморкалась. Нужно как-нибудь рассказать, что она видела на вокзале, — так, чтобы Маджи поверила.

— Тот младенец, что утонул, — расскажи о нем!

Маджи нахмурилась, усердно, широкими движениями умащивая Мизинчику шею и плечи.