Когда же настал полдень, Богоматерь, испытывая сильный голод и жажду, вынуждена была сойти с осла и сесть под сикомору. Напротив нее стояло финиковое дерево, усыпанное плодами, и Мария сказала:

— Ох, как бы мне хотелось поесть этих фиников. Неужто нельзя их собрать?

Иосиф лишь грустно показал головой:

— Разве ты не видишь, что я не только не могу до них дотянуться, но и палки не доброшу?

И тут младенец Иисус попросил:

— Пальма, наклонись и дай плодов моей милой матушке. Пальма склонилась, и Пречистая Дева смогла сорвать столько плодов, сколько хотела, после чего дерево распрямилось, и на нем оказалось больше фиников, чем до этого.

Пока Богоматерь собирала плоды, Иисус, которого положили на землю, проделал пальцем дырочку в песке меж корнями сикоморы. Когда Мария утолила голод и сказала: «Я хочу пить» — ей оставалось только нагнуться, так как из ямки, проделанной пальцем маленького Иисуса, забил родник чистой воды.

Когда же семейство снова тронулось в дорогу, Иисус обернулся к финиковому дереву и молвил:

— Благодарю тебя, пальма; в знак уважения одну из твоих ветвей ангелы посадят в раю моего отца. Да сбудется, чтобы о каждом одержавшем победу за веру, сказали: «Он стяжал пальму победителя!»

В то же мгновение появился ангел и унес одну из ветвей пальмы на небеса.

Однажды вечером Иосиф, Мария и маленький Иисус оказались в тех местах пустыни, где развелись разбойники. Неожиданно они заметили двух разбойников, стоявших на часах недалеко от своих спящих товарищей. Звали их Димас и Гестас.

Гестас уже собирался схватить беглецов, но другой разбойник обратился к нему со словами:

— Оставь в покое этих путников, не говори с ними и не обижай их. А я отдам тебе сорок драхм — все, что у меня есть. И еще я дам тебе перевязь в залог того, что заплачу столько же после первого удачного дела.

И, упрашивая не будить остальных, Димас всыпал ему в руку сорок драхм.

Мария же, увидев, что разбойник готов оказать им услугу, произнесла:

— Да поддержит тебя Десница Господня и дарует тебе отпущение грехов твоих!

А малыш сказал ей:

— Матушка, запомни, что я тебе сейчас скажу. Через тридцать лет иудеи распнут меня, а эти двое будут висеть на крестах у меня по бокам: Димас справа от меня, а Гестас — слева. И в этот день Димас, добрый разбойник, опередит меня на пути в рай!

— Что ты, милое дитя! — воскликнула Богоматерь. — Да отведет от тебя Господь подобную напасть!

Хотя она хорошенько не поняла, что сын имел в виду, материнское сердце наполнилось ужасом от этого предсказания.

Злой разбойник взял деньги и перевязь у своего сердобольного товарища и пропустил беглецов, не причинив им вреда.

На следующий день на перекрестке дорог они столкнулись с громадным львом. Иосиф с Марией устрашились его, а осел отказался двигаться дальше.

Тогда Иисус обратился к дикому зверю:

— Великий лев, я знаю, зачем ты здесь стоишь: ты хотел бы задрать быка. Но тот принадлежит бедному человеку, это его единственное добро. Иди-ка лучше вон туда: там лежит верблюд и издыхает.

Лев послушался, отправился, куда ему было указано, нашел павшего верблюда и пожрал его.

Меж тем семейство провело в пустыне уже много дней, и Иосиф, шедший пешком, страдал от жары. Наконец он взмолился:

— Господин мой Иисус, не позволишь ли нам свернуть к морю, чтобы отдохнуть в одном из городов на побережье?

Иисус ответил:

— Не беспокойся, Иосиф, я сокращу дорогу: за несколько часов мы пройдем столько же, сколько иные — за месяц!

И дитя еще не кончило говорить, как стали видны горы и селения Египта. Много чего рассказывали и о трех годах жизни Иисуса в Мемфисе…

Например, что Мария мыла своего сына в одном и том же источнике, и в дальнейшем его вода обрела свойство излечивать прокаженных, после того как они туда окунались.

К этому источнику стали относиться с особым почтением. Так, однажды некий житель Мемфиса, имевший рощу деревьев, дававших благовонную смолу, после того как несколько лет этот сад оставался бесплодным, в отчаянии решился:

— Что, если напитать мои растения водой, в которой купали Иссу ибн Мариам?

Он оросил сад этой водой, и в тот же год деревья принесли втрое больше благовоний, нежели у других владельцев.

На исходе третьего года жизни в Мемфисе Иосифу вновь явился ангел и возвестил:

— Теперь можешь вернуться в Иудею: Ирод мертв, и пророчество Исайи о том, что сын Божий придет из Египта, должно исполниться.

Тогда Иосиф покинул Мемфис, пришел в Иудею и обосновался в Назарете, чтобы сбылось и другое пророчество Исайи, предсказавшего, что нового пророка будут называть Назореем.

Рассказывали, что, оказавшись в Назарете, божественное дитя совершило немало чудес.

Так, говорили, что однажды в день субботы Иисус играл вместе с другими детьми на берегу ручья. Они копали маленькие каналы и отводили воду в крошечные озерца. На берегу своего прудика Иисус поставил дюжину птиц, вылепленных из глины. Птицы как бы пили, склонившись над водой. Некий иудей, проходя мимо, набросился на него:

— Как ты смеешь осквернять день субботний работой пальцев твоих?

На что маленький Иисус отвечал:

— Я не работаю, а творю! И простер руку со словами:

— Птицы, летите и пойте!

И тотчас птицы, щебеча, взлетели на деревья, а те, кто разумеет птичий язык, уверяли, что их песнь не что иное, как хвала Господу.

В другой день Иисус и несколько детей играли на плоской крыше дома и, забавляясь, толкали друг друга. Случилось так, что один из них упал и убился насмерть. Все дети разбежались, кроме Иисуса, оставшегося подле умершего.

Тут прибежали родители несчастного. Схватив Иисуса, они закричали:

— Это ты столкнул ребенка с крыши!

Иисус хотел разубедить их, но они лишь еще громче взывали о мщении:

— Наш ребенок убит, и вот убийца! Тогда Иисус сказал:

— Я разделяю ваше горе, но да не ослепит вас скорбь: ведь вы обвиняете меня в преступлении, которого я не совершал, и не можете доказать обратное. Спросим лучше у этого мальчика, пусть его устами возглаголет истина.

— Но ведь он мертв! — в отчаянии повторяли родители.

— Он мертв для вас, это так, — продолжал Иисус. — Но не для меня и не для моего Отца Небесного.

А после, нагнувшись к голове умершего, спросил:

— Зенин, Зенин, кто столкнул тебя с крыши? Мертвец, приподнявшись на локте, отвечал: