«А ведь ей я, наверно, кажусь такой же чуждой, как и она мне!» – подумала Мег в дремоте – и тут внезапно осознала, что тварь-то ее вообще не видит. Тем не менее вместе с теплотой по телу разлилось блаженное чувство безопасности. Тварь по-прежнему касалась ее, и тепло и безопасность проникали все глубже. А потом тварь подхватила Мег, удобно устроив ее на двух из своих четырех рук.

Мистер Мёрри вскочил на ноги:

– Что вы делаете?

– Беру дитя с собой.

– Нет! – резко возразил мистер Мёрри. – Будьте любезны, оставьте ее.

Это, похоже, позабавило тварей. Самая высокая из них, которая, по-видимому, была тут за главную, спросила:

– Мы вас пугаем?

– Что вы намерены с нами делать? – осведомился мистер Мёрри.

– Прошу прощения, – ответила тварь, – нам удобнее общаться с другим.

И обернулась к Кальвину:

– Кто ты?

– Я Кальвин О’Киф.

– Что это значит?

– Я мальчик. Человек… молодой человек.

– Ты тоже боишься?

– Я… я не знаю.

– Тогда скажи, пожалуйста, – спросила тварь, – если бы на вашу родную планету вдруг прибыло трое таких, как мы, что бы вы сделали?

– Наверно, пристрелили бы вас, – сознался Кальвин.

– Значит, это то, что нам следует сделать с вами?

Веснушки Кальвина выступили отчетливей на побледневшем лице, но он тихо ответил:

– Знаете, наверно, лучше не надо. Я хочу сказать, что Земля – моя родина, и я бы предпочел находиться там, а не где бы то ни было еще в мире – то есть во Вселенной, – и я жду не дождусь, когда же мы наконец вернемся домой, но у себя дома мы ужасно налажали.

Самая меньшая из тварей, та, что держала Мег, сказала:

– И может быть, они не привыкли к гостям с иных планет…

– Не привыкли?! – воскликнул Кальвин. – Да у нас до сих пор никто и не бывал, насколько мне известно.

– Почему?

– Не знаю.

Средняя тварь с некоторым содроганием в голосе спросила:

– Вы что, с темной планеты?

– Нет. – Кальвин решительно покачал головой, хотя тварь и не могла его видеть. – Мы… мы накрыты Тенью. Но мы боремся с ней.

– Боретесь? Вы трое? – спросила тварь, державшая Мег.

– Да, – ответил Кальвин. – С тех пор, как узнали об этом.

Самая высокая снова обернулась к мистеру Мёрри и сурово спросила:

– Ты. Старший. Человек. Откуда ты явился? Сейчас.

– С планеты, именуемой Камазоц, – ровным тоном ответил мистер Мёрри. Три твари зароптали. – Мы сами не оттуда, – продолжал мистер Мёрри медленно и отчетливо. – Мы там такие же чужие, как и здесь. Я был там в плену, эти дети меня выручили. Мой младший сын, мой малыш, до сих пор там, в мрачных тенетах разума ОНО.

Мег попыталась извернуться на руках у твари, чтобы возмущенно зыркнуть на папу с Кальвином. Зачем они так все выкладывают? Разве не понимают, как это опасно? Но ее гнев снова развеялся – сквозь нее струилось мягкое тепло от щупалец. Мег обнаружила, что теперь может относительно свободно шевелить пальцами рук и ног и боль уже не такая острая.

– Нам придется взять это дитя с собой, – сказала державшая ее тварь.

– Не бросай меня, как ты бросил Чарльза! – закричала Мег отцу. Приступ ужаса тут же вызвал мучительные спазмы, и она задохнулась от боли.

– Не надо противиться, – сказала ей тварь. – От этого только хуже. Ты расслабься.

– Вот! ОНО говорило точно так же! – воскликнула Мег. – Папа! Кальвин! Спасите!

Тварь повернулась к Кальвину и мистеру Мёрри:

– Это дитя в опасности. Вам придется довериться нам.

– У нас нет выбора, – ответил мистер Мёрри. – Вы можете ее спасти?

– Думаю, да.

– Можно мне остаться при ней?

– Нет. Но вы будете неподалеку. Мы чувствуем, что вы голодны и устали, что вам хотелось бы принять ванну и отдохнуть. А этому маленькому… как оно называется? – Тварь вопросительно развернула свои щупальца к Кальвину.

– Девочка.

– Этой маленькой девочке требуется поддержка и особый уход. Холод… как вы это называете?

– Черной Тени?

– Черной Тени. Да. Черная Тень выжигает, если ей не противостоять должным образом.

Три твари окружили Мег и вроде бы принялись изучать ее своими мягко колышущимися щупальцами. Щупальца колыхались плавно и ритмично, как водоросли под водой, и Мег, лежащую в объятиях четырех чуждых рук, помимо воли охватил такой покой, какого она не ведала с тех самых пор, как мама брала ее на руки, сидя в старом кресле-качалке, и убаюкивала колыбельными. Мег сумела противостоять ОНО с помощью папы, но сейчас была не в силах сопротивляться. Девочка привалилась головой к груди твари и обнаружила, что серое тело покрыто мягчайшим, нежнейшим мехом, какой только можно себе представить, и мех этот благоухает так же чудесно, как и здешний воздух.

«Надеюсь, я для нее не слишком вонючая», – подумала она. Но тут же до нее дошла глубоко утешительная мысль: даже если бы она и в самом деле была ужасно вонючая, твари бы ей это простили. Высокая фигура укачивала ее, и Мег ощущала, как ее окаменевшее, застывшее тело мало-помалу расслабляется. Рядом с существом, подобным ОНО, она не могла бы испытывать подобного блаженства. ОНО способно только причинять боль, но никак не облегчать ее. Наверно, эти твари добрые. Не может быть, чтобы они были недобрые. Мег глубоко вздохнула, будто очень маленький ребенок, и вдруг провалилась в сон.

Когда она снова пришла в себя, где-то в глубине души гнездилось воспоминание о боли, о мучительной боли. Но теперь боль кончилась и ее тело купалось в уюте. Мег лежала на чем-то восхитительно мягком. Было темно. Она ничего не видела, кроме мелькающих временами высоченных теней – Мег осознала, что это расхаживающие поблизости твари. Ее раздели и бережно растерли чем-то теплым и пахучим. Мег вздохнула, потянулась – и обнаружила, что может потягиваться! Она снова могла двигаться, паралич прошел, и ее тело омывали волны тепла. Папа ее не спас, а твари спасли.

– А-а, проснулась, маленькая? – долетел до нее негромкий голос. – Какой же ты забавный маленький головастик! Ну что, больше нигде не болит?

– Не болит.

– Тебе тепло? Ты ожила?

– Да, все отлично. – Мег попыталась было сесть.

– Нет-нет, малышка, лежи смирно. Тебе пока не стоит напрягаться. Сейчас мы сделаем тебе одежду из меха, а потом накормим. Тебе пока нельзя даже пытаться есть самой. Ты должна снова стать как младенец. Черная Тень свои жертвы так просто не отпускает.