Всё было как всегда. Мистер и миссис Арчер говорили о своём, а именно они спорили о поездке на Аляску. Генри сидел, большую часть времени уткнувшись в тарелку. Но их с дядей взгляды часто сталкивались, и это вызывало у обоих улыбку.

Дядя указал пальцем на кулон Генри, висящий на шее парня.

— Тёмной магией начал увлекаться? — ухмыльнулся мужчина.

— Ой, — махнула рукой миссис Арчер. — начитаются в своём университете «Божественных комедий»1 и сразу бегут этот ужас покупать.

Генри ничего не ответил, поскольку уже привык к такому отношению. Он лишь кинул на Аластара взгляд, пожимая плечами.

— Может скажешь им, что ты теперь ведьмак? Я бы с удовольствием посмотрел на их реакцию. — облизнулся кот.

Парень покачал головой и вздохнул, понимая, что сделать это он никогда не сможет.

Артур с интересом наблюдал за племянником, который словно телепатически общался с гигантским котом, который укрылся от родителей, но не от его юрких и внимательных глаз.

— Как дела в университете? — этот вопрос заставил Генри вздрогнуть.

— Придётся врать. — подумал парень. — Всё хорошо. — ответил он, чуть улыбнувшись.

Взгляд дяди внимательно скользил по нему, словно видел его насквозь. Генри встревоженно посмотрел в ответ, и дядя, перекинув ногу на ногу, подмигнул ему. Парень переместил взгляд в тарелку.

— Что значит хорошо? — продолжила допрос миссис Арчер. — Поподробнее.

— Ну, — замялся Генри. — всё как обычно. Что ещё рассказывать?

— Ты начал писать свою книгу? — быстро спросил мистер Арчер, отложив телефон, в который пялился почти всё время ужина.

Генри отрицательно покачал головой

— Ну и чему вас тогда там учат? Ты уже должен был написать как минимум две. Как ты собираешься становиться известным? Тебе нужно уже планировать своё будущее.

— А кто сказал, что я хочу становиться известным? Я хочу писать книги для души, а не ради денег и славы.

— Тогда ты будешь нищенствовать всю жизнь. Ты же знаешь об этом из биографий многих писателей. — голос Джеймса был спокойным, а взгляд как всегда холодным. — Тогда тебе следовало бы выбрать другой университет. Или ты рассчитываешь на мою поддержку? Думаешь я всю жизнь буду пополнять твои счета?

— Нет. — тихо ответил Генри, опустив голову.

Он никогда об этом не думал, он просто хотел работать в книжном магазинчике по совместительству с кофейней и писать. Хотел чувствовать под пальцами шершавые страницы книг, вдыхать их запах, ощущать их достойный вес. Его не тянуло на подвиги, не тянуло в офис на тридцатом этаже бизнес-центра, не манили пальмы самых солнечных городов. Ему лишь хотелось читать. Мир, в котором он живёт, представлялся ему слишком несовершенным. Люди не боги и не обладают такими сверхсилами, позволяющими создавать миры, однако их мозг способен на нечто действительно удивительное — на воображение. Генри любил фантазировать, поэтому в его арсенале хранилась пара тройка параллельных вселенных. Они, конечно, были с изъянами, но это и делало их идеальными в представлении парня. Он мог управлять ими, менять и уничтожать. Этого он и хотел: иметь власть, которая не навредила бы никому, кроме, разве что него самого.

Тому, чьё воображение способно дать чувство насыщения, не нужны материальные блага этого мира, у него это всё есть в голове.

Почему же Генри ещё не начал писать? Возможно, ему не хватало какой-нибудь малюсенькой перемены в жизни. Возможно, что эта перемена уже произошла и запустила какой-то механизм внутри него. Думаю, несложно догадаться, что это была за перемена.

— В любом случае, сын, — не дожидаясь более развёрнутого ответа, продолжил мистер Арчер. — я жду от тебя чего-то грандиозного.

— Джеймс. — строго сказал Артур, посмотрев на отца Генри.

Он, как никто другой, знал, что для Генри слышать о том, что от него чего-то ждут, всё равно что удар по лицу. Артур знал, что Генри многого боится и это один из его страхов — разочарование, будь то разочарование других в нём или его разочарование в самом себе.

В ответ мистер Арчер лишь кинул всё тот же равнодушный взгляд.

— Генри, — обратился к парню дядя. — пошли, я покажу тебе кое-что.

Генри охотно убрался с кухни и стал подниматься за Артуром в свою комнату. Кудрявый мужчина закрыл за ним дверь. В комнате царил сумрак, но Генри всё же разглядел чуть заметную улыбку на лице дяди, и кое-что в его руках. Сердце забилось сильнее, радость охватила парня с головы до пят.

— Ты знаешь, что это. — проговорил Артур, медленно приближаясь.

Генри прикусил губу и стал чуть подпрыгивать на месте от нетерпения. Как назло, дядя был любителем растянуть момент и, несмотря на нетерпение племянника, шагал как можно медленнее. Его рука медленно поднялась в воздух, протягивая квадратную тонкую картонку. Генри же быстро её выхватил и подпрыгнул к окну, чтобы рассмотреть обложку, позабыв о том, что лампочки изобрели ещё в 1809 году. Парень водил пальцами по гладкой матовой поверхности картона. На ней красовались трое бородатых мужчин, двое из которых были в шляпах, напоминавших ковбойские. Сверху большими буквами было написано: «Aphrodite's child»2. Генри прижал пластинку к груди и обернулся к дяде, светясь от счастья. Он каждый день рождения получал от него в подарок виниловую пластинку, которую тот покупал в каких-нибудь ретро магазинчиках в городах, в которых бывал. Самая первая была подарена Генри на его день рождения, когда двадцатипятилетняя Эмма вышла из родильного дома с голубоглазым малышом, завёрнутым в бежевое одеяльце с ярко-рыжими тыквами. Артур протянул крохе пластинку, которая была размером с него самого. Конечно, тогда Генри было всё равно, однако он засыпал только под него. Под пение Led Zeppelin3. Под их знаменитое «Stairway To Heaven».

Каждое 31 октября Генри ждал своего дядю, гадал какую же пластинку он принесёт на этот раз. Своей любовью к музыке Генри обязан именно ему — вечно странствующему, не переносящему однообразия и влюблённому в свободу дяде. Он считал, что подарки, которые обычно дарят не несут в себе смысла, в отличие от музыки. О, с помощью неё можно было сказать многое. Артур по-настоящему был привязан к племяннику и был бы безумно рад, если бы они путешествовали вместе, но понимал, что парень, в отличие от него, больше любил спокойствие. Миссис Арчер объясняла их глубокую привязанность тем, что их дни рождения совпадали. Да, Артур родился тоже 31 октября, только на 18 лет раньше Генри.

Дядя молчал, любуясь восторгом на лице парня. Генри же видел только его улыбку, а всё остальное скрывала тень. Ему хотелось выразить благодарность, но все слова вылетели из головы. Вдруг он вспомнил, что хотел сделать и шагнул к своему столу.

— И тебя с днём рождения. — тихо сказал Генри, вытаскивая из полки свёрток. — Я бы хотел, чтобы ты прочитал это.

Дядя улыбнулся шире. Подарки от Генри были такими же однообразными, но отнюдь не одинаковыми. Это, конечно же, были книги. Артур читал их в дороге и всегда восхищался выбором племянника. Ему никогда не наскучивала книга, подаренная парнем. К тому же, у них была игра: Генри подчёркивал некоторые слова на страницах, составляя предложения и целые тексты, в которых он рассказывал дяде обо всём, что было у него в голове: о переживаниях и страхах, о которых не смог бы поведать по-другому. Дядя, прочитав всё, часто сидел в раздумьях, иногда смеясь, а иногда вздыхая от того, что не может сейчас обнять своего племянника. Так они общались: через музыку и через книги. Так они могли передать друг другу свои чувства.