– Хорошо, – неохотно согласился Бергман.

– Он больше не наш клиент, – напомнила я.

– Точно. Но дело, скорее всего, касается Лотмана. А вот за расследование его убийства нам как раз и платят.

Он развернулся, и мы помчались к дому Лотмана. Еще издали я увидела машину Вербицкого. Весьма скромный внедорожник, побитый жизнью и нерадивым водителем. Стас нервно расхаживал рядом, держа руки в карманах брюк. Заметив нас, бросился навстречу, точно мальчишка в надежде на долгожданный подарок.

– Спасибо, что приехали, – сказал он, пожимая руку Бергмана обеими руками.

– Может, вы наконец объясните, что произошло? – Тон Максимильяна ясно говорил о том, что, если Вербицкий теперь не наш клиент, тратить на него свое время никто не собирается.

– Я все по порядку. Наде необходимы кое-какие вещи, но она категорически отказывалась ехать сюда. И я поехал сам. Она дала мне список и объяснила, где что лежит. И, разумеется, дала ключи. Вчера Наде звонила домработница, точнее, уже бывшая домработница. Сказала, что увольняется. Хотела встретиться с Надей, отдать ключи, и все такое. Надя отказалась. Договорились, что ключи домработница оставит на консоли, а дверь черного хода просто захлопнет. Я приехал полчаса назад и… дверь была открыта. Парадная дверь, понимаете? Просто прикрыта, но не заперта. Ключи действительно лежали в холле. Я обошел дом, вроде бы ничто не указывает на ограбление, в доме порядок, но… здесь картины по всему дому, и я понятия не имею, все на месте или нет. И вообще, мало ли тут чего могло быть? Ведь Лотман – коллекционер… Отсутствие беспорядка – это еще не гарантия, что ничего не украли.

– Совершенно справедливо, – кивнул Бергман. – От меня вы что хотите? Вообще-то в таких случаях принято звонить в полицию.

– Господи, как вы не понимаете, – чуть не плача всплеснул руками Вербицкий. – Все дело в Наденьке. Я сразу же ей позвонил, лишь только обнаружил дверь открытой. Но она даже слышать не хочет о том, чтобы сюда приехать. Сказала, что все равно не знает, сколько у деда картин и где они должны находиться. И вообще ее это не волнует. И теперь я в полном замешательстве. Вызвать полицию – это значит подвергнуть Надю ненужному стрессу, она единственная владелица, и ей обязательно захотят задать вопросы. Не вызывать? А вдруг действительно что-то пропало? Максимильян Эдмундович, да сделайте же наконец что-нибудь!

– Хотите леденец? – совершенно серьезно предложил Бергман.

– Что?

– Леденец. Вы просили что-нибудь сделать, я делаю. Только на самом деле вы просите не об этом, вы хотите, чтобы я взял всю ответственность на себя. И даже не задаетесь вопросом: а зачем мне это?

– Но как же… я ваш клиент. Не надо слушать, что говорит моя мать…

– Хорошо, – перебил Максимильян. – Давайте для начала войдем в дом.

Стас, который после этих слов Бергмана заметно приободрился, затрусил к парадному входу, продолжая что-то говорить. Я не особенно вслушивалась, потому что стало ясно: добавить к своему рассказу ему нечего. Холл был в образцовом порядке, сигнализация отключена. Я вдруг поняла, что никакие силы небесные не заставят меня заглянуть в столовую, а Бергман именно туда первым делом и направился. Я села на банкетку и в ожидании, когда он вернется, разглядывала мозаичный пол под ногами. «Неужели это убийца возвращался сюда? – подумала я с сомнением. – Зачем? Оставил здесь что-то важное? Маловероятно, ведь сыщики тут не раз все осмотрели. А если это нечто такое, на что сразу внимания не обратишь, и понять значение этой самой вещи могла только Надя, которую вот-вот должны выписать из больницы? Убийца возвращается, забирает то, что хотел, и спокойно уходит. А почему дверь не запер? В прошлый раз он воспользовался своими ключами, следовательно ключи, лежащие на консоли, ему без надобности.

Вернулись Стас с Бергманом. Максимильян, взглянув на меня, обошелся без вопросов. А вот я спросила:

– Ну как?

– Если и грабители, то на редкость интеллигентные, – усмехнулся Максимильян. – С врожденным отвращением к беспорядку. В дом проникли предположительно через веранду, стекло в двери разбито. Идем в мастерскую.

Вот там-то нас и поджидал сюрприз, не успели мы переступить порог, как Бергман сказал:

– Не хватает двух картин, а еще иконы, вот здесь в углу. Икона девятнадцатого века в серебряном окладе. Стоит вполне прилично.

– Две картины и икона? – ахнул Стас. – Вы уверены?

– Вчера они точно были тут.

Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, как все выглядело в мой прошлый визит. Бергман прав. Одна картина стояла прямо на полу, возле окна, вторая на специальной подставке-треноге. Пейзажи. На первом – мельница с огромным колесом, река, уходящий за горизонт лес. На втором – деревенские домики вдали, поле с рассекающей его пополам дорогой. Крестьянская лошадка, запряженная в телегу, и сам крестьянин спиной к зрителю. Вроде бы так. Икона в углу, богоматерь Владимирская. Серебряный оклад. Вчера на все это я мало обращала внимание, но легко смогла восстановить увиденное, стоило сосредоточиться и представить, что я переместилась на несколько часов назад. А раньше я так умела? Смешно, но с уверенностью на этот вопрос не ответишь.

– Что же делать? – трагически спросил Стас.

– Вызывать полицию, – ответил Бергман. – Если не хотите, чтобы вас потом обвинили в краже.

– Меня? Да с какой стати? – возмутился он.

– Тогда звоните… примерно через полчаса. Этого времени нам хватит, чтобы все осмотреть.

Бергман неспешной походкой отправился дальше, я за ним, Стас с видом побитой собаки плелся рядом. Осматриваться Бергман закончил даже раньше, через двадцать восемь минут.

– Мы уезжаем, – бросил коротко.

– Но… а как же… Я думал, вы останетесь, дождетесь их вместе со мной.

– Не вижу необходимости. В прошлый раз мой компаньон все здесь тщательно сфотографировал, в том числе и картины. Если полицейским понадобятся фотографии, милости прошу. Всего доброго. – И, не обращая больше внимания на слова Стаса, который вновь принялся причитать, Максимильян подхватил меня под руку и заспешил к выходу, спросив несчастного без намека на издевку: – Вы помните, как звонить в полицию?

– Странные у нас грабители, – не удержалась я, когда дом Лотмана, а с ним и Стас остались позади. – Берут две картины и икону. Такое впечатление, схватили первое, что подвернулось под руку.

– С иконой скорее так и было, – кивнул Бергман. – А вот картины… кстати, почему картины из коллекции Лотмана стояли в мастерской?

– Они были без рам. Может, он собирался пригласить мастера? Или нуждался в них для вдохновения. Я бы сформулировала вопрос иначе: почему грабители забрали именно эти картины?

– Ты сказала «грабители»? – нахмурился он.

– Ночью здесь побывали двое. Ощущение присутствия двоих… Они ругались. Один что-то доказывал другому.