— Ты ничего не заметил?

— Например?

— Тебе не кажется, что разговор стал каким-то односторонним? Честно говоря, мне уже надоело говорить одному. Теперь, я думаю, моя очередь слушать, а ваша — говорить.

Мы с Сисси недоуменно переглядываемся.

— О чем? — спрашивает Сисси.

— Об Источнике, — фыркает он. — Я думал, что старейшина Джозеф сошел с ума, когда об этом говорил, но потом вы шестеро неожиданно появились из ниоткуда — точно так, как он предсказывал. И в Цивилизации не только узнали об этой теории с Источником, но и, судя по всему, склонны ей верить. Ну. Скажите мне. Что это? И еще важнее, где оно? Я бы хотел на него посмотреть.

— Простите, — говорю я. — Мы не знаем, что это. У нас его нет. Это правда.

Крагмэн улыбается сам себе.

— Я понимаю, почему вы хотите сохранять осмотрительность или даже уклончивость. Но мы же теперь друзья, разве нет? Даже, можно сказать, семья, верно?

— У нас его нет, — отвечает Сисси. — Мы ничего не скрываем.

Он прижимает подбородок к груди, его родинка выступает наружу.

— Знаете, во что я верю? — произносит он с некоторым оживлением. — Я верю в принцип «ты мне, я тебе». Баш на баш. Понимаешь, что это?

Я качаю головой.

— Это значит честный обмен. Я даю тебе что-то, ты даешь мне что-то в ответ. Я дал вам информацию, ответил на ваши вопросы. Теперь ваша очередь мне что-то дать. Ваш баш в обмен на мой. Понимаете? Я — вам, вы — мне. Видите? Я оказал вам гостеприимство, теперь вы дайте мне Источник, — он говорит все более горячо, голос у него дрожит от эмоций. — Это справедливо…

— У нас его нет, — перебивает Сисси, и Крагмэн весь дергается. — У нас нет ни малейшего представления о том, что это может быть. Мы никогда о нем не слышали, пока не пришли сюда.

Крагмэн долго рассматривает ее. Потом незаметно кивает двум подручным за нашими спинами:

— Ну хорошо. Они проводят вас обратно в ваши дома.

Мы поворачиваемся. Сисси впереди меня. Она останавливается. Дверь все еще закрыта, двое мужчин стоят прямо перед ней. Они улыбаются, скрестив руки на мощной груди.

— Еще кое-что, — говорит Крагмэн, голос плохо его слушается.

— Я должен просить вас об одолжении, — говорит Крагмэн, рассматривая ноготь и вычищая из-под него грязь.

— Да, — отвечает Сисси. — Что это?

— Разреши мне тебя обыскать.

Руки Сисси повисают вдоль тела.

— Простите?

— Слушайте, — говорю я. — Мы уже сказали, что у нас нет Источника.

— Я вам не верю, — отвечает Крагмэн с холодной отстраненностью. Но в его глазах, когда он смотрит на меня, нет ничего похожего на отстраненность. Они кипят уязвленной гордостью и гневом. Из него пытается вырваться на свободу что-то слишком давно сдерживаемое.

— Послушайте, — говорит Сисси, — верите вы нам или нет, это не изменит факта, что Источника у нас нет. Можете обыскать нас с головы до ног, вы все равно…

— Правда? — Глаза Крагмэна нехорошо поблескивают. — Забавно, что ты об этом заговорила. С головы до ног, именно так я и хотел предложить.

Сисси недоуменно хмурится и косится на меня: «Что происходит?»

За нашими спинами скрипит половица. Один из мужчин подходит к Сисси:

— Снимай одежду. Всю. Нам надо осмотреть твою кожу.

Я смотрю на мужчин, потом снова на Крагмэна:

— Крагмэн, скажи им, чтобы они отошли от двери.

— Нет, — тихо говорит он. Его взгляд задерживается на Сисси, он смотрит на нее с отвратительной нежностью. — У нас есть причины думать, что Источник может быть каким-то текстом, написанным на вашей коже. Какими-то знаками. Это уравнение или какой-то код. Снимай одежду.

— Не думаю, — говорю я, прежде чем Сисси может что-то ответить. — Мы уходим.

— Уйдешь, — говорит один из подручных низким глубоким голосом. — Ты уйдешь. Она останется. Нам надо обыскать только ее, — он слабо улыбается. — Четверых мальчиков мы уже обыскали. Тебя тоже, пока ты болел и лежал в отключке. Вы все чисты, — он опять бросает взгляд на Сисси и тянется к ней.

— Не трогай меня, — говорит она.

Не раздается ни звука, только тикают часы с маятником. Их звук кажется чудовищно громким.

— Видишь, так всегда с девушками, у которых большие ноги, — говорит Крагмэн из-за моей спины, его голос похож на скользкое воркование. — Если не украсить ей ступни, если не раздавить железы на ногах. Оставшись целыми, эти железы выделяют мужские гормоны. Превращают девушку из принцессы в упрямого быка. Который отказывается понимать свое место в обществе и ошибочно считает, что может ходить, как мужчина, говорить, как мужчина, иметь мнение, как мужчина. Возражать мужчине. Девушка с большими ногами — как золотое кольцо в свином рыле.

— Посмотрите на эти огромные мужские ноги, — ухмыляется один из подручных Крагмэна. — Как понять, что она действительно девушка?

Долгая пауза. Мысли обдумываются, варианты взвешиваются, последствия просчитываются.

— Иногда, — шепчет тот же подручный, — не мешает лишний раз убедиться.

— Может быть, стоит проверить, — вторит ему другой. Его близко посаженные глаза скользят по телу Сисси. — Есть способы, — он оттопыривает нижнюю губу, — установить факт точно. Проникнуть в тайну.

Они начинают двигаться к ней.

Я бросаюсь наперерез. Мне не хватает ловкости, но целеустремленность помогает их отбросить. Широкие спины подручных с силой ударяются о дверь. Они отскакивают, их щеки заливает краска ярости. Один из них замахивается, готовясь ударить меня, но Сисси прыгает на него и бьет локтем в солнечное сплетение. Он складывается пополам, изо рта вылетают брызги слюны вперемешку с проклятиями.

Не знаю, что случилось бы дальше, если бы Крагмэн не начал смеяться. Все его нутро содрогается, издавая шум, от которого трясутся наши ребра. Он падает в свое кресло. Через какое-то время смех стихает, превращаясь в гул, доносящийся из его живота, как затухающие толчки при землетрясении.

— Ну, ребята! — говорит он. — Я сказал «баш на баш», а не «стенка на стенку», — он сам смеется своей шутке. — Ну ладно, больше никаких личных разговоров! — он улыбается до ушей. — Чаепитие окончено.

Кисть руки Сисси касается меня, скользит по моей коже, мы беремся за руки, и наши холодные ладони идеально совпадают по форме.

Крагмэн улыбается, его борода поднимается и топорщится у щек, как будто в нее забралась пара мышей.

— Ну ладно, — наконец говорит он, заложив большие пальцы за пояс. — Смысл Миссии не в этом. Мы тут любим солнечный свет, улыбки и счастливые лица. Не драки и насилие.