– Приехал я к Матвею, – говорил он, удаляя бритвой твердую пегую щетину с намыленного подбородка своего бывшего босса. – В офис приехал. Я любил к нему в офис приезжать. Нарядно, уютно. Респектабельно. Картиночки на стенах. Захожу – а он сидит себе и журнал читает. Коньячку рюмочка, пиджачок, галстучек. Креслице кожаное. А главное – сам такой спокойный, такой, бля, позитивный весь… Как же ты жить теперь будешь, спрашиваю я. Ты же импортер! Первым под удар попал! Твое вино в пять раз подорожало, кто его будет покупать? А он улыбается и говорит: «И не такое видали». В Москве – полный ступор, все ходят как в воду опущенные, все всем резко задолжали, вдоль дорог рекламные щиты висят с одним словом: «Прорвемся». А этому нашему винному королю – все божья роса. Сытый, стабильный, чисто выбритый… Вот за что он мне никогда не нравился. За спокойствие свое. Слоновье. За то, что никогда не нервничал ни по какому поводу. Другой бы истерику закатил, сидел бы бледный, волосы дыбом. Или наоборот – дверь на ключ, сам домой – и в запой на неделю. А этот…

– Ну и молодец он, значит, – резко, но тихо произнес Никитин. – Знал, как неприятности переживать…

– Не знал! – Кактус повысил голос (что это он так покраснел, подумал Никитин; больная тема, что ли?). – Это у него само получалось! Само, понимаешь? Дар от Бога. Нервы крепкие. Мне б такие нервы – я б, знаешь…

– Что ты бы? Что бы ты тогда сделал?

Кактус яростно выдохнул:

– Ты прав. Ничего бы не сделал. Могу сказать почему. Потому что я – Кирюха Кактус! У меня ноги кривые, глаза слепые, сам – метр с кепкой! Чтоб копейку на хлеб добыть, я людей резал! Сам все знаешь! Я пять раз под следствием был! Денег вечно нет, покоя нет… жизни – нет! А этот – вагон винища пригонит, продаст тихо-тихо, в свою козырную тачку сядет, галстучек поправит – и к жене. С полными карманами…

Нервы у него в порядке, подумал Никитин. Нормальные нервы. Получше, чем у многих. Сам весь красный от злости, а бритвой ведет, как хирург. Нервы тут ни при чем.

– А его жена? – продолжал Кактус. – Такую жену иметь – опасно для жизни!

– Ты что, знаком с его женой?

– Не то что знаком, но – типа «был представлен». Опять же в офисе. Ты, Иван, когда-нибудь видел реально гладкую женщину? Не содержанку дорогостоящую, не рублевскую дуру, обклеенную стразами, а такую женщину, у которой каждый квадратный сантиметр тела – произведение искусства? Мерцает и отсвечивает? Где всё со всем в охуенной гармонии? Где ногти на ногах в цвет глаз покрашены, а машина подобрана в тон сумочке? Там, Иван, такое… Там сразу видно, что в каждую пуговку столько идей вложено, столько энергии и денег, что страшно становится…

– Ее тебе тоже не жалко?

– Ее? Ее мне меньше всех жалко. Я вообще женщин жалеть не склонен. Современные бабы – они как бандиты. Всегда при своих остаются. Или в нуле, или в плюсе. Тем более здесь, в Москве. Тем более сейчас… Они теперь все очень сильные. Хитрые. Быстро адаптируются. И жена Матвея – теперь уже, сам понимаешь, вдова – как раз такая. Она быстро себе другого найдет.

– За что ты их ненавидишь? – тихо спросил Никитин. – Люди научились красиво жить за сравнительно небольшие деньги, а ты злобствуешь…

– Ничего подобного.

– Значит, завидуешь.

– Это не зависть, – быстро ответил Кактус. – Это не зависть! Это печаль. Почему одним все, а другим ничего? Почему одни в говне, а другие в шоколаде?

– Вступи в партию коммунистов. Они думают, что все равны.

– Зачем? Что, при коммунистах было по-другому? «Все равны»… Равны, да не совсем. Это вечная тема, понимаешь? Одним по жизни – прямая гладкая дорога, а другим – козья тропа. Что-то я не припомню, чтоб Матвей свои деньги кровью и потом поднимал. Нет. Тихо сидел, проблем не искал. Складывал рублик к рублику. А главное – он такой же, как и все! Налоги не платит и не платил. На таможне – тоже. Хитрован, каких мало. Но нет – гуляет спокойно. Бабла – как грязи. Нет, господин депутат, мне твоего Матвея не жалко. Таким самая дорога – в уютную могилку…

– Все-таки ты страшный человек.

– Зато ты у нас добрый и хороший. Пользуешься народной любовью.

– Клянусь, – зарычал Никитин, – я сейчас встану – башку тебе разобью. Руки заняты – ногами все сделаю. Не зли меня, понял? И так тошно.

Кактус кротко хмыкнул.

Нет, Ваня. Не я тебя разозлил. Это сам ты на себя злишься. Сочувствую. Но поделать ничего не могу.

– Я не злю тебя, Иван, – еще более кротко возразил он. – И в мыслях нет. Ты лучше подумай вот о чем. Есть люди хорошие и добрые, есть злые и страшные. Я не мальчик, на людей насмотрелся, и вот что знаю: если присмотреться ко всякому добряку, даже самому наидобрейшему – только внимательно, понимаешь? внимательно! – то за его спиной, в тени, всегда можно увидеть другого человека. Страшного. С ножичком. Какого-нибудь вонючего Кактуса…

– Ты, Кирюха, значение своей персоны сильно преувеличиваешь.

– Может, оно и так. Только не забудь, что для тебя сейчас я – самая важная персона.

Кактус удалил полотенцем остатки мыла с лица бывшего депутата и вдруг на секунду замер – с ним опять произошло то, что регулярно беспокоило всю жизнь, а в последние месяцы повторялось по нескольку раз в день с настораживающей регулярностью. Кто-то невидимый, бестелесный, сильный и опасный появился сзади и потрогал за затылок. То ли шершавой холодной клешней, то ли страшной когтистой лапой. То ли даже широко разинутой клыкастой пастью приноровился, чтоб кусок черепа отхватить… Полумиг полуужаса. Кто? Зачем? А главное – за что? Ладно, за что – известно… Тут же, как будто в спешке, до рождения настоящего испуга, дурной морок исчез.

Кирилл про себя ухмыльнулся. Нет, нервы мои в порядке. Руки не дрожат, в груди – прохлада. Нормальные нервы. Получше, чем у многих. А затылок ломит из-за погоды. Давление меняется. Не будь мои нервы крепкими – я не ввязался бы в эту дикую историю. Не торчал бы здесь, умащивая лосьонами физиономию бывшей восходящей политической звезды. Все будет хорошо. Всех обманем, сами уйдем огородами. На послезавтра у нас два билетика куплено. Из Домодедова. Москва – Вена. Бизнес-классом, кстати. В аэропорту нас будут ждать, чтоб поймать. А мы – не приедем. Билетики специально взяты, чтоб погоню запутать. Те, кто погоню ведут, сейчас сидят себе, пиво пьют и телевизор смотрят. И думают, что послезавтра нас спокойно повяжут. А мы – не приедем. Никто никуда не полетит. Послезавтра, нас не отыскав, они сильно расстроятся, пиво пить перестанут и искать начнут со всей энергией и злобой, но мы еще что-нибудь придумаем. Мы ребята серьезные и уходить будем серьезно. Пусть ищут. У зайца одна дорога, а у охотника – много.

А что касается виноторговца Матвея Матвеева – ему просто не повезло.

Через два дня Матвей позвонил. Пригласил ее в ресторан. Она согласилась. Вечером спустилась во двор, опоздав всего лишь на двадцать минут. Он стоял возле своего авто, хорошо улыбался. Приятный парень. Нормальный.