– Да.

– Воду иногда сглатываешь или рот полощешь ею?

– Бывало.

– Все ясно! Ришта вселился в тебя.

Ефрем недовольно подумал: «Начинается! Сейчас про духов заговорит». Однако смолчал, а старик продолжал:

– Ришта – это червь такой. Родится из воды, которая внутрь человека попадает из грязных или стоячих водоемов. Потом пробирается под кожу и там живет. Оттого и зуд по коже. Иногда вылезает наружу, прогрызая кожу. Порой, кто заразится риштой, рук и ног поднять от боли не может… Бывает, и умирают люди.

– Что же мне делать? – спросил Ефрем, похолодев от ужаса, что его может сожрать изнутри какой-то неведомый гад…

– Не тужи, – улыбнулся лекарь, – не ты первый! Возьми тутовые листья, смажь их хорошенько хлопковым маслом и привяжи к язвам. Через день-два, как начнет червь выходить, ты его не тяни – оборвешь. Хуже станет. Ты ко мне беги.

– Благодарю тебя, уважаемый Мирзо-ака! Золотая у тебя голова, отец!

Ефрем достал из-за пояса кожаный кошелек, туго набитый монетами и протянул лекарю. Тот посмотрел на кошелек, потом в глаза Ефрема, взял кошелек, развязал, высыпал на ладонь несколько монет, остальное ссыпал обратно и вернул кошель Ефрему.

– Не нужно так много за простую работу.

– Не обижай, Мирзо-ака, ты мне жизнь спасаешь!

– Тебе такую помощь любой дехканин оказал бы. Здесь эта болезнь частая, ее, почитай, все знают.

– Не обижай, возьми деньги. Хорошая голова должна быть хорошо украшена.

– Вот тут я с тобой не соглашусь!

– Почему же?

– Разве у всех полководцев головы хорошие?

– Нет, но…

– То-то! Нет ни одного полководца бедняка… Их ремесло убивать, а мое врачевать, а украшены мы по-разному.

– Я хоть немного исправлю этот порядок…

– Тихо, тихо, – зашептал с улыбкой лекарь, – порядок этот от Всевышнего, значит, ты богохульствуешь. Аллах награждает меня за труды душевным покоем и уважением людей, а на пропитание мне хватит и того, что я себе оставил.

– Ну, сколько тебе хватит, ты решишь сам, а я тоже знаю: в Коране сказано, что щедрость – это не грех!

Ефрем сунул в руки лекарю кошелек и поспешно удалился. Отойдя шагов на двадцать от дома старика, он обернулся. Тот стоял у калитки и раздавал деньги больным и нищим, день и ночь отиравшимся в пыли у дувала доброго врача. «Боже ты мой, велика сила Твоя! – подумал Ефрем. – Сколько зла на земле, а везде сыщется такой вот жалельщик чуть ли ни за весь белый свет!..»

Недели через две Ефрема и товарищей его, так же захворавших, старый лекарь вылечил окончательно. С тех пор, как велел врач, они пили только чай или кипяченую воду и научились отличать чистый водоем от опасного.

Старый лекарь и Ефрем подружились крепче. Мирзо-ака многое рассказал и показал молодому русскому рабу-вельможе такого, что он сам долго еще выведывал бы. Через руки старика проходили многие, и сановники в том числе. Между тем в русский город Вятку с караванами регулярно уходили подарки.

* * *

Однажды Ефрем спросил старика Мирзо:

– Отчего правитель Бухары не пользуется услугами местных лекарей, тебя, скажем, весьма искусного в своем деле, а приглашает иноземных?

– Так оно и есть. И сейчас, вопреки законам веры нашей, аталыка лечит индийский врач. Только слух есть, что вовсе и не индус он, будто бы еврей из Каликутта.

– Как так, ведь и аталык уверен, что он индус.

– Я сказал, что слух есть… – Помолчал, подумал и добавил: – В конце концов не в том дело, кто он. Довольно того, чтобы дело свое знал.

– Он вроде бы неплохой лекарь.

– Верно, только и у здешних ему есть чему поучиться.

«Видать, гордыня-то и в тебе иной раз заговаривает», – подумал Ефрем. Вслух спросил:

– Чем же так приглянулся аталыку тот лекарь, как думаешь?

– Думаю я лишь тем, что иноземец… Ты, я верю, не выдашь меня… За свой век я повидал немало правителей и ханов. Бывал я в Персии, в Самарканде, в Коканде, и во всех землях до Китая. И везде видел одно и то же. У ног властителей всегда много чужеродных помощников… Ты не обижайся! Может, у тебя на родине не так?

Ефрем улыбнулся.

– Так, так. Но отчего сие?

– Вот видишь. Я это давно знаю от купцов и наших священников, бывавших в России… – Старик помолчал и продолжил: – Не стоит искать смысла больше, чем он есть. Кого пуще всего должен бояться властелин, внешнего врага или соперника из своих?

– В любом стаде, – раздумчиво ответил Ефрем, – за старшинство жестокая драка идет. Но стоит появиться вовсе чужаку, вмиг распря прекратится и все на него оборотятся.

– То-то! – Многозначительно поднял палец старик. – А ежели приласкать чужака? Обласканный чужой крепче будет держаться руки дающей… Для всех он чужак, и его благоденствие в руках властителя. Вернее слуги и не сыскать. Он и для своих кнутом станет. Ну а если бесполезным или вредным окажется – заменить просто. Искателей золота везде много.

– Выходит, ты и меня таковым мыслишь? – грустно спросил Ефрем.

– Ты не обижайся. Так устроен мир. Каждый защищается тем, чем может и как может…

– Значит, аталыку стоит опасаться местных вельмож и местных помощников, у них ведь кругом могут быть сообщники. Всюду свои – родственники, друзья… У иноплеменников только одна опора – правитель… Значит, иноземцу выгодно внушать окружающим, что он лучше, а властелину это оправдание, что именно поэтому он не прибегает к помощи своих?

– Вот оттого со временем и укрепилось в головах людей наших, будто все, что, из дальних стран – то диковиннее и непременно лучше свего.

«Выходит, и я этим воспользовался, – подумал Ефрем. – Но ведь точно так же может действовать и лекарь аталыка, коль ему вздумается».

С того времени Ефрем начал присматриваться к врачу правителя, думал: «Кто он? Ежели чей-то подсыл, то чей? С кем соперничать придется ему, Ефрему Филиппову? Зачем он здесь? Сопнерник ли? Чего можно ждать?»

Неожиданно Ефрему напомнил о себе зять аталыка, Ходжа Гафур. Махнув было на бывшего раба своего рукой после долгого его прозябания, он сильно пожалел об этом после стремительного возвышения Ефрема. Но время было упущено, и Гафур действовал осторожно. При встречах с Ефремом был ровен, ничего не требовал, иногда даже предупреждал возможные его мелкие оплошности. В основном в правилах здешнего этикета. Словом, не пропадал из вида, но и взор не мозолил.

И вот, застав как-то Ефрема в саду, ходжа Гафур подошел к нему. Ефрем почтительно поклонился, Гафур ответил легким кивком. Потом, якобы спохватившись, что с важным вельможей встретился, стал полушутовски раскланиваться. Ефрем понял и принял игру.