бортику. А то от твоей музыки у меня голова, как наковальня…

Лора на секунду замерла с бутылкой в руке, вопросительно взглянув на меня. Она не поняла, как должна приготовить редьку с хреном, и не смогла перевести на родной английский слово "оттарабань".

– Все нормально, – сказал я Лоре, сам взял два белых стула и отнес их на край палубы.

– После ранения в ногу не могу долго стоять, – чувствуя кратковременную неловкость, пояснил генерал. – Мне ее в кабульском госпитале по кусочком собирали. – Он сел на стул и похлопал ладонью себя по голени. – А здесь штиф вместо кости стоит: трубка, двадцать пять миллиметров в диаметре… Ну, давай! Чтоб доплыли!

Мы выпили. Генерал поставил рюмку на пол и откинулся на спинку, глядя на мерцающие огни на темном полотне ночи. Я ждал, когда он начнет говорить о деле. Внизу бурлила и пенилась вода, словно в стиральной машине. Маленький белый флаг трепыхался на ветру. Пахло морской сыростью и соляркой.

– Значит, первый раз на Кипр? – зачем-то повторил вопрос генерал.

Я второй раз подтвердил эту истину.

– А паспорт или что-нибудь при себе есть?

Я достал из кармана паспорт и протянул генералу. Тот взял его и с открытым любопытством полистал.

– Во, сколько наездил! – пробормотал он, возвращая паспорт.

Что-то его насторожило. Я так и спросил:

– Герман Владимирович! Вас что-то не устраивает?

Генерал будто не услышал моего вопроса. Сунув барсетку под мышку, он тяжело поднялся со стула.

– Хорошо! Ладно, Валера, отдыхай! Только много не пей халявной водки. А я пойду к себе, поваляюсь немного. Ночью я все равно не сплю, у меня бессонница. Книжки читаю… У тебя, кстати, с собой никакого детективчика нет?

Я растерянно пожал плечами. Генерал вмиг забыл обо мне, поднял руку, щелкнул пальцами, привлекая внимание Лоры, и буркнул:

– Кофе мне в каюту!

И медвежьей походкой, слегка припадая на правую ногу, пошел по палубе в тень. Я смотрел на него до тех пор, пока он не исчез в темноте, до последнего мгновения надеясь, что генерал обернется и подаст мне какой-либо знак.

– Валера! Нефедов! А-у-у!

Я был глубоко погружен в собственные мысли и не сразу понял, что зовут меня. Повернув голову, я увидел, как с высоким бокалом в руке ко мне приближается Стелла. Она была по-прежнему впечатляющей, и несла себя по палубе так, что невозможно было не обратить внимания на ее крепкие ноги, крутые бедра и высокую грудь, слишком открытую глубоким вырезом платья.

– Почему ты здесь? – спросила она, подойдя ко мне почти вплотную. – А мы все веселимся на носу. Мизин переоделся в Нептуна, капитан выставил ящик шампанского! Страшно весело!

Кажется, девушка перебрала лишнего.

– Что ты пьешь? – спросил я ее, усаживая на стул и кидая взгляды на стойку. Лора исподлобья следила за нами.

– Коктейль, – ответила Стелла, поднесла бокал к носу и поморщилась. – Называется "Тэ тридцать четыре". Мизин придумал. Здесь, кажется, водка, джин, клюквенный морс и шампанское. Хочешь попробовать?

Я взглянул на стойку. Лора поймала мой взгляд так легко, как если бы вообще не сводила с меня глаз.

– Апельсинового сока! – попросил я.

Девушка кивнула, взяла с полки литровый пакет и ловко срезала уголок.

– Я все поняла, – сказала Стелла и тяжело вздохнула. – Не надо меня протрезви… протрезлевы… отрезвливать! Я слишком долго вела приличный образ жизни, а теперь намерена отвязаться на полную катушку!.. Валерка! Друг! Расслабься! Давай искупаемся!

Прекрасно! – подумал я. Обойдешься без сока. В таком состоянии ты мне расскажешь про Виктора и его мать все, что знаешь.

Я недооценил стремление Стеллы отвязаться на полную катушку. Не успел я моргнуть глазом, как девушка встала, взялась за край платья и, как шкурку с сосиски, в мгновение стянула его с себя через голову, оставшись только в черных трусиках. Потом схватилась рукой за перила, наклонилась вперед и потянулась к застежкам туфель. Ее грудь закачалась над палубой тяжелыми колоколами.

Я отвернулся. У меня не было ни права, ни желания объяснять девушке, что ее поведение не вполне прилично. Лора, стыдясь того, что невольно стала свидетелем этой сцены, прилипла взглядом к экрану телевизора, где мельтешил какой-то мультик. Я подошел к стойке, взял сок и в это время услышал за спиной всплеск.

Обернувшись, я увидел опустевшую палубу, брошенное на спинку стула платье и пару туфель. Я кинулся к перилам. Не знаю, как Лора сумела так быстро выбраться из-за стойки, но на краю палубы она оказалась раньше меня. Натянутый как струна швартов вонзался свободным концом в воду. Вспенивая собой волны, за яхтой скользила Стелла, держась за веревку обеими руками. Ее крутило и било о поверхность воды то спиной, то животом, но, похоже, девушке это только нравилось. Смеясь, вскрикивая, напевая какую-то словесную мешанину, она полоскалась в воде и ничем не высказывала беспокойства.

– Если сорвется, – пробормотала Лора, убирая непослушную челку со лба, – то мы сразу потеряем ее из виду… Остановить яхту?

Она спрашивала, словно я должен был решить, сохранить Стелле жизнь или позволить ей сорваться со швартова.

– Не надо, – ответил я, представляя, как после остановки яхты на корму сбегутся все пассажиры, и схватился за швартов, медленно подтягивая девушку к борту. – Лучше принеси большое полотенце!

Стелла перестала петь. Почувствовав, что ее купанию приходит конец, она изловчилась и уперлась к борт яхты ногами.

– Хватит! – крикнул я, намотав швартов на кнехт. – Пора выходить. Ты замерзнешь!

– Глупости, – отозвалась снизу Стелла. Она сделала несколько попыток окунуться с головой, но конец швартова был уже слишком коротким, и она смогла опуститься в воду только по пояс.

– Черт с тобой! – сказала Стелла, устав бороться. – Вытаскивай!

Если бы за бортом оказалась Алина, то я выудил бы ее оттуда одной рукой. Но с крепкотелой Стеллой пришлось потрудиться. Развеселившись, она принялась раскачиваться, как обезьяна на лиане, затем повисла на вытянутых руках, болтая в воздухе ногами. Когда ее голова и плечи показались над краем палубы, я протянул руку, чтобы Стелла могла за нее схватиться, но девушка руки не подала.

– Возьми