касалась военной или дипломатической активности советского блока, — израильтяне могли передавать ее немцам. «Техническое содействие» БНД позволило хорошо документировать легенду, по которой Беннет (в Египте он работал под именем Эмиля Витбейна) являлся бывшим нацистом и представлял реально существующую германскую компанию, изготовлявшую протезы.

Позже он стал консультантом, затем главным инженером на египетском автосборочном заводе компании «Форд». Самым крупным клиентом «Форда» была египетская армия, и это давало Беннету широкий доступ в военные круги и на военные базы Египта. В результате от Беннета стала поступать весьма значительная и достоверная информация, а его прикрытие срабатывало очень успешно. Работа могла бы еще продолжаться долго и принести много пользы для Израиля; его провал произошел только из-за неправильных действий руководства.

Одним из первых симптомов ошибок «наверху» стала засветка местопребывания агента. Жена Беннета, Джин, оставшаяся в Израиле, не должна была знать, где он находится. Письма к ней Макс направлял на конспиративный адрес в Лондоне, откуда они должны были пересылаться в Израиль. Однажды один из его кураторов забыл отклеить египетские марки. Так Джин Беннет узнала о местонахождении Макса. В агентурной разведке мелочей нет, уже этот «прокол» мог обернуться провалом, окажись, например, Джин менее сдержанной, и уж во всяком случае следовало принять жесткие меры к усилению конспирации. Но на практике было допущено прямо противоположное, и следующий «прокол» обернулся провалом и стоил жизни агенту, который скрупулезно выполнял поступавшие ему задания. «Это была идиотская ошибка его кураторов, — вспоминал впоследствии Аврахам Дар. — Оборвалась связь с группой Франка, и они выбрали самый легкий путь передачи ему денег. Правила конспирации запрещают контакты между различными разведгруппами, особенно если они выполняют разные задания. Но кураторы действовали глупо. Они Беннета заставили встречаться с Марсель Ниньо и Франком и передавать им деньги».

После ареста Натансона и еще десяти членов разведгрупп до Беннета непременно бы добрались, вопрос был только во времени. Египетская контрразведка явно окрепла после того, как в ней начали работать «признанные мастера» — бывший шеф варшавского гестапо Леопольд Глейм (в Египте он назывался Али Нашер), советник Гиммлера Бернхард Бендер (в Египте работал как полковник Ибн Салем), руководитель гестапо в Дюссельдорфе Иоахим Дэмлинг и еще несколько выкормышей нацизма. Беннет понимал, что надо уходить; у него были возможности экстренной эвакуации — но плохая подготовка других агентов лишила его последнего шанса. Марсель Ниньо после первых арестов агентуры несколько дней находилась на свободе — но «под колпаком» египетской контрразведки. По неопытности не обнаружив за собой слежку, растерянная Марсель явилась за советом и помощью прямо на квартиру Беннета. Египтяне ворвались вслед за ней к нему в квартиру и обнаружили Макса с включенным передатчиком на связи с Тель-Авивом. Как и остальных арестованных, его подвергли жестоким пыткам (о их тяжести можно судить хотя бы по тому, что Марсель Ниньо дважды пыталась покончить с собой; один раз ей удалось выброситься из окна — но ее подлечили и продолжали пытать, пока не «сломали», а еще одного арестованного еврея, который просто ничего не знал и не мог сказать, замучили до смерти). Также не выдержали пыток и остальные арестованные. Не сломался только Беннет — и только ценой своей жизни. 21 декабря 1954 г. в тюремной камере он вскрыл себе вены и умер за день до того, как должен был предстать перед судом (он не знал, что в порядке «партнерских отношений» с подачи БНД правительство ФРГ объявило Беннета своим гражданином и вынести смертный приговор немцу в Египте вряд ли решились бы). Тело Беннета было отправлено в Италию для похорон, и только в 1959 году он был тайно перезахоронен в Израиле. И только в 1988 году Израиль официально признал Беннета своим агентом и на специальной церемонии в министерстве обороны в Тель-Авиве ему было посмертно присвоено звание подполковника.

В результате всего произошедшего резко усилились преследования евреев в Египте и других арабских странах, обострились отношения с египетским руководством и заметно пострадал престиж Израиля на международной арене. Специальная операция принесла в конечном итоге гораздо больше вреда, чем «пользы». Живущему в стеклянном доме нельзя швыряться камнями. В самом Израиле в результате «дела Лавона» (ответственность за провалы была возложена прежде всего на министерство обороны, которому подчинялся «Шерут Модиин»), были отправлены в отставку министр обороны и шеф «Амана» Джибли, один из инициаторов операции «Сусанна». Дисциплинарные взыскания понесли Бен-Цур и ряд работников военной разведки, которые курировали операцию.

Харел требовал, чтобы вообще вся агентурная работа была выведена из «Амана» и передана в «Моссад», но в конечном счете был достигнут компромисс. Ответственность за операции в арабских странах осталась в руках военной разведки, а Харел получил возможность расширить небольшой оперативный департамент «Моссад» и ориентировать его на проведение разведопераций в остальной части мира. Во главе департамента были поставлены Рафи Эйтан и Аврахам Шалом (урожденный Аврахам Вендор). Оба эти руководителя впоследствии станут известны как своими блестящими операциями, так и скандалами.

Военную разведку возглавил генерал-майор Харкаби. Последним штрихом в этом деле стала «разборка» с Зайденвер-гом, которому удалось бежать из Египта — и это одна из самых темных страниц в истории разведсообщества Израиля.

Харкаби продолжал доверять Эль-Аду. Но по версии, поддерживаемой самим Маленьким Иссером, Харелу, якобы обладавшему каким-то особым нюхом на предательство, удачный побег Абрахама из Египта показался подозрительным, и возникли опасения, что Эль-Ад стал двойником — как за несколько лет до него Давид Маген. Харел тайно от Харкаби направил агентов «Шин Бета» в Европу для слежки за Эль-Адом. И вот через совсем немного времени агентам «Шин Бета» удалось установить, что в Бонне Эль-Ад встретился с офицером аппарата египетского военного атташе и якобы передал ему секретные документы израильской разведки. Доклада наблюдателей было достаточно для того, чтобы Харел окончательно пришел к печальному выводу: агент «Шерут Модиин» оказался предателем. Эль-Ада немедленно отозвали в Израиль и арестовали. Следствие продолжалось 9 месяцев, и в июле 1959 года он был предан суду за шпионаж в пользу Египта. Суд, который проходил в условиях необычной даже для Израиля секретности, приговорил Эль-Ада к 10 годам тюрьмы. Военная цензура запретила публиковать детали этого процесса и имена всех, кто был связан с этим делом. Газеты упоминали о нем как о «езек биш», т. е. «гнилом деле». В этих публикациях Джибли назывался «старшим офицером», Бен-Цура называли «офицером запаса», а Эль-Ада — «третьим человеком».

Но другая версия этого дела весьма значительно отличается от этой — и нельзя сказать, что не имеет права на существование. Неоспоримым остается факт, что мастерам допросов