— Я спасу тебя, — шепотом пообещал он. — Я верну тебя домой.

Он сбежал с холма и замахал руками. Но Марта не могла его увидеть, поэтому он подошел на пару шагов ближе и попробовал снова.

Позже он осознал, что разумнее было бы затаиться и потом пойти за повозкой, держась на безопасном расстоянии. Но то было позже, а это было сейчас.

Стражник обернулся. Тот же стражник, что чуть раньше осматривал деревья. На этот раз он заметил Сэмюэля. Раздались приказания на странном языке, а потом два стражника спрыгнули с повозки и помчались по холму в сторону Сэмюэля.

Ибсен проснулся от цокота копыт по твердой земле. Сэмюэля не было рядом, и Ибсен пошел по запаху, пока не дошел до того места, где сейчас и стоял мальчик. До того места, к которому неслись стражники.

Ибсен залаял, предупреждая Сэмюэля об опасности, но в течение какого-то времени мальчик не двигался с места. Если его поймают, он снова окажется рядом с Мартой — а ведь это как раз то, чего он хотел, разве нет?

Нет.

Спасти Марту будет легче, если он останется на свободе. А если хюльдры поймают его, их обоих ждет верная смерть.

И поэтому Сэмюэль побежал.

Со всех ног.

Сандалии пикси едва касались земли, когда он несся за Ибсеном, перемахивая через кроликов, огибая деревья и спотыкаясь о сосновые шишки. Он оглянулся назад.

Хюльдры приближались. Один из них сорвал с пояса кинжал и метнул его по воздуху в Сэмюэля. Кинжал вонзился в землю у его ног.

Сэмюэль подумал было о том, чтобы поднять его, но это заняло бы слишком много времени. Он продолжал бежать, и папоротники хлестали его по ногам, когда он проносился сквозь их заросли.

Они пробежали мимо спуна, который по-прежнему сладко спал.

Ибсен помчался дальше, вверх по холму. Сэмюэль бежал за ним, чувствуя, как все сильнее горят его легкие с каждым шагом вверх по склону.

Склон стал менее крутым, а затем совсем выровнялся. Впереди, за деревьями, Сэмюэль заметил каменные дома, выстроенные в неровную линию. Перед каждым домом виднелись кроличьи загоны.

— Ибсен!

Пес пробежал между двумя загонами и свернул ко входу во второй дом. Промчавшись под столом, стоявшим возле крыльца, он влетел в открытую входную дверь.

Сэмюэль успел разглядеть только кончик его хвоста, мелькнувший в проеме перед тем, как пес исчез внутри.

Метнув взгляд назад, он увидел, что два хюльдра еще не успели взобраться на холм. Если он зайдет в дом, они его не увидят.

На столе перед домом лежал нож. Он был запачкан свежей кровью.

Он схватил его и вбежал в каменный дом, захлопнув за собой дверь. И в ту же секунду почувствовал тяжелый удар по голове. Его сознание закружилось вихрем и провалилось во тьму.

Первое, что почувствовал Сэмюэль, была боль. Его голова разрывалась от самой ужасной головной боли, которую он когда-либо испытывал.

Второе, что он почувствовал, было ощущение чего-то мягкого под его раскалывающейся головой. Подушка. Он лежал на кровати.

«Где я?»

Ни короткое мгновение ему померещилось, что он снова дома. Он подумал, что все, случившееся после дни рождения Марты, было просто частью ужасного ночного кошмара.

Он открыл глаза. Над кроватью склонилась размытая фигура с теплым материнским взглядом.

— Мам? — произнес он. — Мам? Это ты?

Но когда его взгляд сфокусировался, два материнских глаза превратились в один, а та, которую он принял за свою маму, оказалась самой уродливой женщиной, которую он когда-либо видел. Ее уродство не ограничивалось тем, что у нее был всего один глаз, расположенный посреди лба. В дополнение к этому у нее была нечесаная и лохматая черная шевелюра, похожая на какое-то диковинное растение. Нос ее имел форму луковицы, из ноздрей торчали длинные волоски, а во рту находилось пять испорченных зубов, серых и запущенных, словно старые могильные камни на кладбище.

— Оно проснулось. Тролль-папа!

От ее зычного крика голова Сэмюэля чуть не раскололась пополам. Каждое слово казалось кирпичом, стучащим изнутри по его черепу.

«Тролли».

— Иду, Тролль-мама!

Сэмюэль увидел тролля-мужчину, немного менее отвратительного с виду (хотя бы потому, что большая часть его лица была покрыта бородой). Его глазница тоже находилась посреди лба, однако глаза в ней не было.

Он слепо ощупывал пространство над кроватью, неуверенно протягивая руки в сторону Тролля-мамы.

— Ладно, загребущие руки, — сказала она. — Не шебуршись!

А затем случилось нечто омерзительное.

Тролль-мама запустила пальцы в глазницу и затем, приложив некоторое усилие, вытащила из нее свой глаз. После этого она передала глаз своему мужу, который торопливо засунул его в отверстие у себя на лбу.

— Что это? — спросила Тролль-мама, видимо, желая узнать, что за существо лежит у них на кровати.

Когда Тролль-папа установил глазное яблоко в глазницу и посмотрел на Сэмюэля, его челюсть отвисла от изумления.

— Человек, — сказал он. — Человеческий мальчик.

— Ох! — воскликнула она. — Человек! Человеческий мальчик! — Внезапно ее голос изменился, и на лице ее отобразилось глубочайшее почтение. — Ох… ох… Мне так жаль, сэр. Если бы я знала раньше, сэр, я бы ни за что не ударила вас кастрюлей для жаркого! Ох, что ж вы теперь обо мне подумаете-то? Ох, я так извиняюсь, сэр. И за дом тоже, сэр. Он ужас как запущен, просто ужасный здесь беспорядок. Если б мы знали, что вы придете, уж мы бы здесь немного прибрались. Но, видите ли, сэр, ужасно трудно уследить за вещами, когда у нас только один глаз на всех.

Сэмюэль сел и осмотрелся вокруг. Весь дом состоял из одной-единственной комнаты, освещенной сальными свечами. Он разглядел печь, обеденный стол и еще одну кровать. На полу сидели два тролля-ребенка с пустыми глазницами во лбу и гладили Ибсена, который лежал и смотрел прямо на Сэмюэля.

— Вы — тролли, — сказал Сэмюэль оторопело.

— Да, мы тролли, сэр, — подтвердил Тролль-папа голосом гораздо более мягким, чем у жены.

— Вы собираетесь… съесть меня? — спросил Сэмюэль, чувствуя, как от страха его голова начинает болеть еще сильнее.

Тролль-папа, казалось, пришел в замешательство:

— Съесть вас, сэр?

— Я думал, тролли едят людей. Я думал, что они варят их в котлах. Так говорится в… — Сэмюель огляделся в поисках своей книги и увидел ее лежащей возле входной двери, куда она, должно быть, упала, когда он отключился от удара кастрюлей. — В книге.

— Ну, сэр, мы не едим людей, — сказал Тролль-папа. — Уж вы мне поверьте. А вот книгам верить не стоит, сэр. В них обычно что ни слово, то вранье.