— Деритесь! — крикнул ведущий и уставился на нас, стоя вне клетки.

Полный беспредел, раже рефери нет! Это было в новинку и настораживало.

Мы неторопливо двинулись друг к другу, приблизившись на расстояние удара, противник нанес молниеносный прямой, я отклонился в сторону, попытался ударить по печени, но не достал. Этот питекантроп сделал одному ему ясные выводы и ринулся в атаку, нанося удары почти вслепую, но очень быстро.

Я едва успевал закрываться. Легкой победы захотел, Саня? У тебя еще Усик впереди.

Благо хоть ноги у этого неандертальца короткие, а вот у меня… Преимуществом я сразу же воспользовался, сделав подсечку и посадив его на колено. Мгновения хватило, чтобы скользнуть за спину, напрыгнуть сзади, блокируя руки ногами, перевернуть кувырком и взять его шею в захват. Публика взревела от восторга.

Противник побрыкался с полминуты и сдался. Мужчина отполз хрипя. Он яростно желал реванша. Я уставился на парней, которые аплодировали стоя, а на другом конце ряда в проходе стояли воровки Алие и Маша в сопровождении двух охранников и испуганно таращились на меня.

Помахав зрителям, которые будто осатанели, свистели, орали, рукоплескали, я вслед за охранником направился… не в раздевалку — в кабинет Хасана. Хозяин чебуречной стоял у выхода, глаза его сияли, а плазма демонстрировала пустой октагон во дворе, куда входили два бойца.

— Нашли воровок, — отчитался Хасан. — Буквально с поезда сняли. Еще бы минута — и ушли бы, твари!

Он хотел сказать, что-то еще, вроде как совсем детективную историю собирался выдать о дедуктивном методе поиска воровок, как дверь распахнулась, и в кабинет затолкали девчонок.

В холодном свете они выглядели гораздо старше двадцати лет. Увидев меня, они прижались к стене — длинная Маша и маленькая Алие. Если, конечно, это их настоящие имена.

Маша смотрела обреченно и больше всего не хотела получить по лицу. Видимо, обе рассчитывали, что их потреплют. И если бы я не считывал желания, можно было бы подумать, что они не в сговоре с Хасаном.

Но желания все-таки выдавали: Алие хотела от Хасана не тысячу рублей, а две. А еще хотела поскорее все закончить и исчезнуть, ведь клиенты ждут к восьми. Клиенты? Понятно… А говорили, что в СССР секса нет…

— Эх вы, — проговорил Хасан, — видели, какого человека обокрали? Не стыдно?

Длинная Маша брякнулась на колени, подошла ко мне так и пробормотала:

— Виноваты. Признаем. Можешь душить, можешь ударить, но только не в лицо!

Она зажмурилась, а я испытал неловкость, нехорошо на душе стало. Не придушить их хотелось, а по-отечески отчитать.

— Где наши вещи? — спросил я.

Маша не шевелилась, все еще ожидая удар. Господи, что за правила у них здесь!

— Встань, что я тебе, барин, что ли? Не буду я тебя бить… если украденное отдадите.

Маша не поверила своим ушам, Поднялась, отступила к стене, где стояла Алие, покосилась на Хасана.

— Они забрали. Все у них.

Хасан направился к столу, походя отвесил подзатыльник Маше, открыл ящик и начал поочередно доставать наши телефоны. Я взял свой, проверил заначку — деньги были на месте. В самом деле, зачем потрошить тайник, когда все равно украденное придется возвращать?

— Пусть все побудет у меня — для сохранности, — сказал Хасан, отправляя вещи в ящик.

— Парням хоть телефоны раздайте, — предложил я.

— Раздадим в девять часов пятнадцать минут, — улыбнулся Хасан. — Когда закончится турнир.

— А он закончится? — хмыкнул я. — Без судей отдельные поединки могут и затянуться.

Я хотел было настоять, чтобы Хасан вернул вещи, но понял, что бесполезно — организатор беспредельных боев твердо решил оставить наши вещи в заложниках.

Девчонки, понурившись, все еще стояли у стенки. А я смотрел на них и гадал, что же заставило их ступить на скользкую тропу, когда сейчас тысячи путей, как себя обеспечить. В этом СССР любой работающий человек — по факту небедный. Жаль девчонок, но наставлять их на путь истинный — себе дороже. Они сознательно сделали свой выбор.

Итак, второе свое обещание Хасан выполнил. Хотелось в рожу его хитрую плюнуть и вернуть подзатыльник, который он отвесил Маше, но следовало его поблагодарить, ведь он типа старался, воровок ловил — таковы правила игры, которые я принял.

— Благодарю, Хасан Бектемирович! — с трудом выдавил из себя я. — Вы сделали невозможное.

Сука, ты нас развел, как лохов, а я тебя еще и благодарить должен. Ну ничего, я еще разворошу это осиное гнездо… Злость требовала выхода, а разум — успокоиться, а потому пришлось себе пообещать, что я этого так не оставлю, и Хасан ответит.

— Да не за что, — улыбнулся он и кивнул на дверь. — Тебе пора.

У самого выхода на мне повисла Маша и, обдав сигаретным дымом, шепнула на ухо:

— Спасибо!

— За что? — усмехнулся я и не удержался от шпильки: — Что бить не стал? Так только совсем конченый поднимает руку на женщин.

Хасан — конченый сутенер. Ссыкливый барыга. Чтоб твой притон менты накрыли! Чтоб тебя… Минуточку, а это идея! Улыбнувшись, я мысленно потер руки — я же не только бойцом или футболистом могу стать «лучшим в мире»!

Тем временем охранник отвел меня в раздевалку. Я очень надеялся, что Усик сошел с дистанции, а выиграл тот седой тренер, но нет. Размечтался. Вот он, Усик, цел и невредим.

Всего здесь было двенадцать человек, все расселись на лавке в ожидании своей очереди. Два бойца были слегка подбитыми, еще у одного заплыл глаз и кровь залила лицо.

Только я уселся, как охранник забрал первую пару — номер два и номер шесть.

Бой продлился около пяти минут.

Потом дверь распахнулась, и командирский голос объявил:

— На выход — номер двадцать четыре и номер один!

Номер один — это Александр Усик, ну а двадцать четвертый — я.

Если бы здесь был Микроб, он бы, наверное, вспомнил: «Омега и альфа, конец и начало…»

Александр Усик меня удивил, не сказав ни слова и ничего не сделав. Желания у него были удивительными. Он хотел не драться, а чтобы наступило восемь тридцать вечера.

Шагая за ним и глядя на его широкую спину, я гадал, что это значит. У него время проплачено до восьми тридцати? То есть он биться будет до этого времени, а потом ляжет? Именно поэтому Хасан был так уверен, что мне не стоит его опасаться?

Сколько сейчас? Часов нет, телефона нет, узнать неоткуда.

Мы остановились в клетке напротив друг друга.

— Который час? — не утерпел, поинтересовался я.

Усик вскинул бровь, на его лице отразилась крайняя степень удивления. Желание считать не удалось. Единственное, что промелькнуло — ему хотелось, чтобы никто не узнал. Еще бы! Какой-то ничтожный Хасан проплатил поражение Усика! Позор да и только. Интересно, как это удалось Хасану? Шантажом? Гонораром? Не удивлюсь, если первое.