споры по поводу запрещенного оружия и опасных экспериментов. В конце концов Клавэйн погиб – к великому моему сожалению, поскольку я считаю, что нам бы помогли его стратегические и тактические способности, включая одну крайне важную информацию.

– И ты полагаешь, что у меня она есть?

– Собственно, я нисколько не сомневаюсь, что у тебя ее нет.

Подняв бокал, я выпил за тщетность ее миссии.

– В таком случае мне очень жаль, что ты впустую потратила столько лет.

– Вовсе не впустую. – Сидра замолчала, увидев появившихся с предсказуемо аппетитной едой роботов.

Она смотрела, как те расставляют блюда, и от ее легкой улыбки мне стало неуютно.

– Судя по обстоятельствам гибели Клавэйна, есть вероятность, что крайне важную для моей миссии информацию все еще можно найти на Харибде. Я пыталась раздобыть ее сама, но не сумела. Возможно, у кровного родственника Невила будет больше шансов.

– Даже если хоть что-то из этого правда… я для тебя бесполезен. Потому что я не тот, кто тебе нужен.

– Нет, Уоррен, ты именно тот.

– Кто такой Уоррен?

– Ты, – ответила Сидра. – Таково твое настоящее имя. Уоррен Клавэйн. Ты был одним из элитных стратегов Коалиции за нейрочистоту, мыслителем и воином в одном лице. Для вашей небольшой группы суперсолдат у вас имелось свое, достаточно возвышенное название.

– Какое? – спросил я, не в силах унять нервную дрожь.

– Рыцари Кидонии. – Сидра указала на еду и предложила, пока жалкие остатки моей уверенности в себе проваливались в чудовищную бездну: – Угощайся, сэр рыцарь. Нам предстоит большая работа.

Вернувшись в свою каюту на «Косе», я обнаружил там нечто новое. Оно стояло на прикроватной тумбочке, удерживаемое зажимом на случай внезапных изменений местной силы тяжести. Это было какое-то украшение, оказавшееся весьма тяжелым, когда я его взял, – толстое деревянное основание с торчавшим из него вертикально металлическим стержнем, который, в свою очередь, поддерживал кусок шершавого полупрозрачного материала.

Я пощупал материал – грубо обработанный параллелепипед, шириной сантиметров двадцать и чуть больше в длину, плавно изогнутый в двух направлениях, так что казалось, будто стержень поддерживает фрагмент, вырезанный из какого-то большого предмета приблизительно сферической формы. В толщину параллелепипед был примерно с половину моего мизинца, с неровными краями. Поверхность его была покрыта ямками и царапинами, создававшими впечатление неких форм и цветов, но никакого конкретного изображения я различить не смог. В глаза бросилось маленькое отверстие посередине, от которого расходилась сеть тонких трещин.

Я повертел украшение в руках, не сомневаясь: оно должно что-то для меня значить и я при неких обстоятельствах уже видел его раньше. А еще я был уверен в том, что его присутствие здесь не случайно. Сидра точно знала, что вещица меня встревожит.

– Вера, – против воли прошептал я, глядя на украшение. – И Надежда.

А затем:

– И Любовь.

В приступе злости я швырнул украшение на стол. Но ни одна его часть не сломалась.

Часть третья

Свинарник

Глава 9

Я падал на Марс верхом на каменной глыбе.

Рядом со мной падали еще двое солдат. Каждый был втиснут в одноместный десантный кораблик размером немногим скафандра. Кораблики, имевшие форму куколки насекомого, крепились к камню лишь передней частью, в то время как их сужающиеся хвосты торчали в космос. Черные на черном, кораблики прятались на задней поверхности камня. Кроме наших трех, имелся еще четвертый, пока пустой.

Я огляделся, корчась в тесных противоперегрузочных снастях. В глаза било солнце, затемненное до терпимого уровня фильтрами моего визора. Однако даже в его ярком свете наши кораблики выглядели лишенными каких-либо черт или формы – просто черные пятна на поверхности камня.

На кромках визора появились отображавшие состояние графики – системы пробудились или перезагрузились после долгого сна. Пробежавшись по графикам взглядом, я понял, что с моим телом, скафандром и кораблем все в порядке. Судя по поступившим от руководства нашей миссии данным, вторая фаза операции завершилась удачно. Капсула вошла в атмосферу, и, вместо того чтобы сбить, ее пропустили, устроив так, чтобы орбитальные пушки не сумели ее перехватить.

Анализ сердцебиения показывал, что в капсуле находятся шестеро. Они уже почти неделю пребывали на поверхности Марса. Судя по данным температурного сканирования, капсула выдержала вход в атмосферу и посадку и ее обитатели остались живы. Но никакого движения с их стороны не наблюдалось, и никакие другие силы сочленителей не пытались добраться до них из Материнского Гнезда.

Однако в том, что они появятся, я нисколько не сомневался. Для Галианы эта капсула – слишком соблазнительная добыча, чтобы ее проигнорировать.

Мой скафандр установил связь ближнего радиуса с другими десантными кораблями. По поступавшим с них биометрическим данным я понял, что двое солдат тоже выходят из анабиоза.

Я пососал трубочку, смочив губы и горло, и попытался заговорить:

– Надежда? Любовь?

Мгновение спустя последовали слабые, но отчетливые ответы.

– Я здесь, Вера, – сказал Надежда.

– Я тоже, – сказала Любовь.

– Хорошо. С возвращением. – Я не добавил: «К миссии, в которой, скорее всего, мы все погибнем».

Напоминания не требовалось – никто из нас не знал, каковы его шансы выжить, но иллюзий не питал. Предприятие было крайне рискованным, без возможности найти укрытие или получить подкрепление, если что-то пойдет не так.

– Вы получили ту же информацию, что и я, хотя, возможно, еще ее не усвоили. Вкратце: капсула вошла в атмосферу и совершила посадку в восьмистах километрах к северу от предполагаемого места нашей высадки. Она там уже шесть дней. Пауки даже не пошевелились.

– Думаешь, почуяли ловушку? – спросил Надежда.

– Нет. С чего бы? Это вполне законная капсула с изменниками, которая сумела преодолеть нашу защиту, и, пока мы ее не коснемся, ловушкой она не станет. До этого момента она является именно тем, чем кажется, и они рано или поздно что-нибудь предпримут. Единственное, из-за чего они еще этого не сделали, – инстинктивная осторожность и понимание того, что спешить им некуда. Но мы создадим им стимул.

– Есть указания на место нашей встречи? – спросила Любовь.

– Наиболее предпочтительная точка – лагерь маскиан в двухстах километрах к югу от капсулы. Кто-то из нас, вероятно, прибудет на несколько часов раньше остальных. Его задача – обеспечить укрытие и начать проверку систем, сперва прочесав окрестности на предмет паучьих ловушек.

– Можно подумать, мы об этом забыли, – сказал Надежда.

– Вы будете все в синяках от удара при посадке, к тому же уставшие после тяжелого трехсуточного похода без сна. В реальности все бывает намного хуже, чем на тренажерах.

– Что ж, это радует, – усмехнулся Надежда.

– Побольше оптимизма, –