— Нет, сэр. Новые приказы.

Капитан корабля наклонился к сервитору-рулевому и отдал несколько коротких команд.

Послание в электронном планшете было коротким и недвусмысленным. Переданные прямо по вокс-каналу «Духа мщения», заверенные личными рунами Повелителя Смерти и советника Хоруса Малогарста, директивы предписывали «Эйзенштейну» покинуть занятую позицию и опуститься на нижний орбитальный уровень.

Гарро, как и все космодесантники высокого ранга, имел некоторый опыт в управлении звездными кораблями, и сейчас, вспоминая сведения, полученные во время сеансов гипноза, он по указанным координатам определил новое положение фрегата.

Полученная картина заставила его нахмуриться. По словам Тифона, «Эйзенштейн» должен был действовать как перехватчик возможных беглецов с Истваана III, но на новой предполагаемой позиции корабль окажется слишком близко к плотному слою атмосферы третьей планеты и не сможет реагировать с необходимой быстротой. Эффективно выполнить задачу перехвата корабль был способен, только оставаясь на высокой орбите, чтобы у команды было время засечь цель, навести орудия и уничтожить вражеские корабли. Потеря высоты влекла за собой сужение сектора обстрела. Изучив соответствующие координаты поверхности, Гарро расстроился еще больше. Новая позиция «Эйзенштейна» выводила его в пространство непосредственно над Хоралом, а Гарро был уверен, что там уже не осталось ни одного корабля, способного выйти в космос.

С самым мрачным видом боевой капитан вернул планшет Маасу. Если бы на борту фрегата были десантные капсулы с воинами второй волны вторжения, логика нового приказа не вызвала бы сомнений, но «Эйзенштейн» не был рассчитан на подобного рода операции. По сути, он был просто носителем артиллерийских орудий. Борта фрегата с обеих сторон ощетинились дулами тяжелых пушек, и на таком расстоянии от поверхности планеты единственной возможной операцией была бы бомбардировка мира с дальней дистанции, но это казалось немыслимым. В конце концов, Хорус на военном совете уже отклонил требования Ангрона стереть город Хорал в порошок снарядами с дальней дистанции. Воитель вряд ли мог так быстро изменить свое решение. А если бы и изменил, на поверхности все еще оставались сотни верных ему воинов. Гарро ощутил на себе пристальный взгляд Гарьи.

— Капитан, если у вас нет возражений, я хотел бы исполнить приказ.

Гарро рассеянно кивнул, ощущая необъяснимый холодок тревожного предчувствия:

— Выполняйте, мастер Гарья.

Гвардеец Смерти подошел ближе к обзорному иллюминатору и сквозь армированное стекло посмотрел наружу. Снизу уже приближалась окутанная тучами сфера Истваана III.

— Что-то не так, господин? — Дециус заговорил приглушенным шепотом, неслышным для остальных членов экипажа.

— Да, — ответил боевой капитан и сам поразился своей откровенности. — Но, клянусь Террой, я еще не понимаю, в чем дело.

Калеб плотнее запахнул полы матросской робы и осторожно двинулся по служебному переходу. За долгие годы он мастерски научился оставаться незаметным, даже находясь на виду у всех, а теперь для любого постороннего наблюдателя денщик выглядел обычным судовым слугой. Значок принадлежности к Гвардии Смерти и Седьмой роте надежно скрывался под серой тканью. Часть его мыслей безостановочно вертелась вокруг недопустимости такого поведения, но Калеб продолжал идти, стараясь не обращать на них внимания.

Неужели он настолько изменился? Тот факт, что вместо того, чтобы открыто идти по своим делам, он маскировался под рабочего «Эйзенштейна», был отчасти преступлением, и все же Калеб был уверен в правильности своих поступков. С тех пор как Император внял его мольбам в лазарете и спас хозяина от смерти, денщик осмелел. Приказы капитана предопределялись свыше. Возможно, так было и раньше, но теперь Калеб в этом твердо уверился. Боевой капитан приказал ему проследить за грузом последнего штурмкатера, и он намеревался выполнить поручение. Если таково было пожелание Гарро, значит, это была и воля Императора, а, следовательно, он прав в своем выборе.

После ухода с посадочной палубы воинов Седьмой роты Калеб расположился так, чтобы следить за работающими сервиторами и одновременно не выпускать из виду последний из прибывших штурмкатеров. Всего через несколько минут вернулся человек Грульгора — этот грубиян Мокир — и привел с собой целую толпу слуг, чтобы разгрузить челнок. Калеб увидел, как из люка выкатываются тяжелые стальные контейнеры, которые слуги подвешивали к цепным вагонеткам, направленным в сторону кормы. Все контейнеры были одинаковыми — прямоугольные стальные ящики, местами поцарапанные и побитые, отмеченные знаком аквилы, с ярко-желтыми предупредительными надписями на боках. В них могло быть что угодно. На таком расстоянии Калеб не мог прочитать сопроводительные свитки, прикрепленные на крышках.

Он с любопытством наблюдал, как один работник, оступившись, чуть не уронил контейнер, подхватив его в метре от пола. Мокир вихрем налетел на провинившегося слугу и сбил его с ног ударом кулака. Калеб не разобрал произнесенные им слова, но ярость Гвардейца Смерти была очевидной.

Целый поезд вагонеток дернулся и покатился. Калеб нерешительно посмотрел ему вслед. Да, у него был приказ проследить за выгрузкой имущества и оборудования, но Гарро еще хотел получить информацию относительно характера груза штурмкатера. Калеб убедил себя, что последнее распоряжение было более важным.

И денщик, держась на некотором расстоянии от поезда и стараясь не попасться на глаза Мокиру, последовал через весь корабль за грузом. Вагонетки остановились у ряда подъемников, который шел вдоль центральной оси фрегата. По обе стороны стального туннеля располагались люки и приспособления для загрузки боеприпасов в основные артиллерийские орудия «Эйзенштейна». Большие открытые воронки были готовы принять боевые снаряды, хранившиеся на складах над ними. Контейнеры из вагонеток перенесли на подмостки у орудий левого борта. Калеб в полном недоумении скользнул взглядом вдоль одной из огромных пушек и через бронированное стекло смотровой щели увидел мерцавшую вдали поверхность планеты.

Рабочие начали открывать контейнеры, и денщик, стремясь увидеть как можно больше, переместился ближе, за выступающий край предохранительной перегородки, предназначенной для герметизации отсека на случай самопроизвольного взрыва боеприпасов или повреждения орудия. Изумление Калеба еще возросло при виде массивных фигур Гвардейцев Смерти, наблюдавших за работой слуг. Впереди всех с обнаженной головой стоял командир Грульгор, он выкрикивал приказы и направлял рабочих энергичными взмахами руки. Ближайший к нему контейнер с шипящим свистом открылся, наподобие подарочной шкатулки. Внутри оказалась шестиугольная рама, а на ней — дюжина круглых стеклянных сосудов. Каждый из шаров имел около метра в диаметре, и все они были заполнены жидкостью мутно-зеленого цвета.

Каждая капсула несла на себе черный символ из трех пересекающихся разорванных колец, и, повинуясь какому-то животному инстинкту, Калеб при виде этих обозначений изо всех сил вцепился в стоящее перед ним ограждение. Быстрый мысленный подсчет показал, что если все контейнеры одинаковы, то Грульгор получил более сотни таких капсул. Все сходилось: внезапная ярость Мокира, присутствие при разгрузке командира, величайшая осторожность, с которой трудились работники. Как бы ни называлась содержащаяся в стеклянных шарах жидкость, она, без сомнения, представляла смертельную опасность.