* * *

Он опять падал, но уже медленней. Теперь он был под одеялом на кровати, где спал рядом с отцом. Сколько ему было? Три, четыре года? После развода. Кокон одеяла удерживал его, когда он почти скатился с кровати и повис над самым полом. Отец спал крепким сном человека, отработавшего две смены. Дэвид вдыхал горькую вонь «Пабста», заменявшего отцу ужин, и удивлялся, почему он сам никогда не пьет это пиво, ведь он всегда любил его запах. Он слышал, как дышит отец – гораздо реже, чем маленький Дэвид. Иногда казалось, отец совсем не дышит, и это пугало сына. Кроме отца, у него никого не осталось. Мать уехала. Теперь она была неизвестно где. Временами они виделись, но промежутки между этими встречами были для него бесконечно долгими. Отец не может умереть и оставить его одного. Пожалуйста, пожалуйста! И отец снова задышал. И всегда так будет, успокаивался он. Сейчас ему тридцать четыре, а не три года, и отец жив-здоров. Это было воспоминание, не сон. Но похоже на сон. В одеяле было уютно. Он хотел бы там и остаться.

* * *

Но вот он на заднем сиденье в «фольксвагене», в желтой машине, которую мама называла «жуком».

– Держи голову пониже, Дэйви, – говорит она, такая стройная, красивая, черноглазая. Она сидит рядом, придерживая его одной рукой. Ее волосы спадают на плечи поверх кожаной куртки. За рулем дядя Айра. В машине пахнет марихуаной. Его только что похитили прямо с бабушкиного двора.

– Мы везем тебя домой, Дэйви, – сказал дядя Айра. – Не плачь.

Но он плакал. Захлебывался в плаче. Он хотел остаться с папой. Тот на работе и даже не знает, что его увезли! А что, если папа придет домой, а Дэвида там не будет, и папа подумает, что у него и не было сына? Или не будет знать, как его найти? Пожалуйста, отвезите меня обратно!

– Не плачь, лапушка, – сказала мама. Но сама тоже плакала.

* * *

Колледж. Первый теплый весенний день. 4 мая, Кентский университет. Дэвид стоит в почетном карауле на парковке Прентис-холла, там, где в 1970 году национальная гвардия Огайо стреляла и убила Уильяма Шредера. Через час Дэвида сменит другой участник специального подразделения имени 4 мая. В задумчивом молчании проходят бывшие выпускники, ежегодно совершающие сюда паломничество, некоторые с детьми.

– Что он делает, папа? – спросила маленькая рыжая девочка.

– Он отдает почести Биллу, – ответил мужчина. – Стоит на месте его гибели. Билл был моим другом. Я тебе о нем рассказывал.

– Это так грустно, – сказала она.

– Да. Пошли, Кэти, я хочу найти свое старое общежитие.

И вновь возникло ощущение, что его куда-то тащит, относит назад сильным ветром. Может, так чувствует себя человек с травмой мозга? Это и есть то, про что говорят: «Вся жизнь промелькнула перед моими глазами»?

«Может, я умер?» – подумал Дэвид. А потом подумал – а существует ли вообще смерть?

* * *

– Я тебя ненавижу, – сказал он своей мачехе на кухне, оклеенной желтыми обоями.

– Я тебя люблю, – прошептала Элизабет ему в ухо. В его старой машине пахло маслом и кожаной обивкой.

– Я тебя люблю, – сказал отец, держа его на руках.

– Ненавижу тебя, – сказал Райли Тримбл, когда двое полицейских выводили его из здания суда. – Смертельно ненавижу.

* * *

Он в постели. Солнце пробивается сквозь темные шторы. В комнате темно. Рядом с ним кто-то есть.

– Элизабет, – прошептал он.

Дэвид потянулся к ней и понял, что рука его слушается. Он больше не был заточен внутри собственного тела. Похоже, он может управлять своим воспоминанием. Значит, это не воспоминание, а сон?

Его рука легла на ее тело под простыней. Кожа у нее была теплая и живая, нежная, покрытая легким восхитительным пушком. Она повернулась к нему, и он увидел в полумраке ее очертания. Он притянул ее к себе и поцеловал. Мягко. Потом сильнее. Ее губы раскрылись, язык устремился к языку. Он взобрался на нее, и она обхватила его ногами.

– Я соскучился по тебе, – сказал он. – Боже, как я по тебе соскучился.

– А я по тебе, – ответила она и направила в себя его затвердевший член. С первым его толчком она застонала.

– Элизабет, – шептал он.

Вдруг она перестала извиваться под ним.

– Что?

Это не ее голос, не Элизабет.

– Что? – сказал он.

Рука протянулась к тумбочке и включила лампу.

На него с тревогой смотрела обнаженная Кэти.

– Он предложил сделать вам минет? – спросил Руссо.

Дэвид поймал обращенные к нему взгляды присяжных. Старуха в заднем ряду, должно быть, уже в подробностях все себе представляет. К своему ужасу, он почувствовал, что еле сдерживается, чтобы не хихикнуть.

– Да, – сказал он.

– Расскажите подробней о вашей встрече.

– Однажды ночью, в ноябре, в прошлом году, я припарковался рядом с трейлером Райли Тримбла в Стьюбенвилле, намереваясь последить за его домом.

– С какой целью?

– Ну, к тому времени на основании документов в коробке, принадлежащей Брюну, и свидетельских показаний для большого жюри, которые стали мне известны, я убедился, что Тримбл – по крайней мере соучастник похищения и убийства Сары Крестон. Однако, в отличие от Брюна, Тримбл оставался на свободе и мог совершить еще убийство. Я поехал к нему в надежде поймать его на месте преступления.

– И что вы там увидели?

– Я увидел…

Дэвид прикрыл ладонью рот, чтобы остановить вырвавшийся хохоток. Он поспешил скрыть его кашлем. Никто не заметил, кроме Элизабет, которая еще никогда не смотрела на него с таким беспокойством. Он попытался думать о чем-нибудь грустном. Вспомнил фотографии вскрытия Сары: кровь прилила к спине, навеки окрасив ее в цвет спелого баклажана, а лицо оставалось алебастрово-белым. Это сработало.

Он начал снова:

– Я увидел…

* * *

– …Возле гаража Тримбла грузовик компании по установке кондиционеров.

Реклама на борту грузовика гласила: «Спецпредложение! Обогреватели и кондиционеры! Тепло или прохлада в вашем доме дешево!» Дэвид полагал, что Тримбл работает в какой-нибудь мясной лавке или на сталепрокатном заводе у реки. Такого он не ожидал. Ему и в голову не приходило, что человек, которого он подозревал в убийствах детей, может устроиться на работу, обеспечивающую легкий доступ к тысячам семей. Дэвиду стало дурно.

«Это чересчур, – подумал он. – Я должен отдать это другому журналисту. Тому, у кого опыт расследований побольше двух месяцев».

Вот только кто ему поверит? Это скользкая и мутная загадка. Человека уже казнили за это преступление. На теле Сары Крестон найдены улики, совпадающие с образцами, взятыми из дома и из фургона Брюна. И теперь, когда Брюн давно мертв, новичок-репортер думает, что серийный убийца – на самом деле один из его подопечных скаутов. Попробуй докажи.