В начале февраля 1940 г. был уволен в отставку главнокомандующий голландской армии Рендере, предлагавший активизировать подготовку к войне. Когда 4 мая 1940 г., то есть меньше чем за неделю до германского вторжения, один из министров союзных держав попросил министра иностранных дел Голландии Клеффенса ознакомить французов с силуэтами голландских самолетов и еще некоторыми данными подобного рода, то получил резкий отказ.

Последствия такого политического курса были для Голландии столь же пагубны, как и для Бельгии.

Все эти противоречия империалистического характера между странами, которым предстояло стать союзниками в войне, непосредственно влияли на их стратегию и военную организацию. Прежде всего следствием противоречий было отсутствие единого стратегического плана войны. К сентябрю 1939 г. существовали отдельные не связанные между собой англо-французский, бельгийский и голландский планы. Вплоть до начала военных действий английский и французский штабы имели только самое общее представление о замыслах бельгийского и голландского командований, как и последние — об их намерениях.

Политические противоречия весьма существенно повлияли на организацию высшего военного руководства союзников, во многом определив ее несовершенство. Все важнейшие решения должны были приниматься отдельно Парижем и Лондоном. Конечно, существовала иерархия объединенных командных и штабных инстанций, но, при всей их ответственности, они все же обладали права ми исполнителей, а не законодателей. Высший орган руководства — Высший военный совет, возглавляемый премьер-министрами Англии и Франции, провел начиная с 12 сентября 1939 г., когда он собрался впервые в Абвиле, всего 16 заседаний, обсуждая на них важнейшие политические аспекты войны и с трудом приходя к согласованным решениям. Но этот совет — официальный высший орган военного руководства — усматривал свою задачу не в разработке и координации военно-стратегических и оперативных вопросов, а прежде всего в урегулировании политических проблем. Единый для союзников руководящий оперативно-стратегический центр отсутствовал[226].

В ходе штабных переговоров союзники заблаговременно и, казалось бы, сравнительно быстро договорились о разделении командных функций на различных театрах будущей войны. Ввиду многочисленности французской армии по сравнению с английской сухопутные силы обеих стран во Франции стали подчиняться французскому командованию, а на Среднем Востоке — английскому. Однако на практике это разделение носило явные черты формализма. Дело в том, что командующий английскими экспедиционными силами во Франции генерал Горт получил от английского кабинета право не подчиняться французскому командованию в тех случаях, когда он сочтет, что приказы французского командования ставят его в опасное положение. Горт имел также указание сноситься непосредственно с Лондоном и получать директивы английского правительства по всем важным вопросам ведения операций. Это право «вето» на французские решения фактически перечеркивало возможность координированных усилий, особенно в сложной обстановке, ибо любое мало-мальски критическое положение, неизбежное на фронте, могло быть признано английской стороной «опасным» и приказы верховного французского командования могли английскими войсками не выполняться, что, собственно, и произошло в ходе войны. Непродуманная система руководства привела к тому, что на театре военных действий Горт получал распоряжения от четырех инстанций: от английского правительства из Лондона, от французского главнокомандующего из Парижа, от командующего французским Северо-Восточным фронтом и от командующего 1-й группой армий. Выполнял он преимущественно первые.

Вся эта крайне тяжеловесная, доходившая в отдельных звеньях до абсурда система высшего союзного руководства была совершенно непригодна для руководства скоротечными маневренными операциями, которые, к полной неожиданности союзных генералов, им пришлось вести.

В наибольшей степени это относилось к организации системы командования вооруженными силами Франции.

В принципе общее руководство войной осуществлял Верховный совет национальной обороны под председательством президента республики, куда входил в полном составе совет министров и, кроме того, маршал Петэн, по его персональному положению, а также начальник Генерального штаба национальной обороны Гамелен. Непосредственное руководство войной было поручено военному комитету[227].

Практически Верховный совет национальной обороны никогда не собирался; военный комитет до прихода к власти в марте 1940 г. П. Рейно также не проводил регулярной работы.

Единственным рабочим органом, который функционировал регулярно и в мирное, и в военное время, был постоянный генеральный секретариат Верховного совета национальной обороны, общий также для двух других названных выше органов, во главе с контролером генералом Жакомэ.

Генерал Гамелен, являвшийся в мирное время начальником Генерального штаба армии (с 1931 г.), заместителем председателя Верховного совета национальной обороны (с 1935 г.) и начальником генерального штаба национальной обороны (с 1938 г.), в период мобилизации стал главнокомандующим сухопутных сил, иначе говоря, главнокомандующим сухопутных сил на всех театрах военных действий[228]. Гамелен сосредоточил в своих руках все основные высшие командные должности. Во время мобилизации Гамелен поручил руководство главным — Северо-Восточным — фронтом начальнику Главного штаба генералу Жоржу со званием помощника командующего Северо-Восточным фронтом, а на пост начальника штаба пришел генерал Бино[229].

В результате сложилась организация, при которой в Венсеннском дворце находился командный пункт генерала Гамелена, командующего сухопутными силами, с малочисленным оперативным штабом, призванным обеспечивать координацию действий сухопутных армий, морских и воздушных сил и взаимоотношения с союзниками. В Ферте-су-Жуар расположился главный штаб сухопутных сил для всех фронтов. Во дворце Бондон, неподалеку от Ла-Ферте, находился командный пункт генерала Жоржа.

В январе 1940 г. была проведена реорганизация управления. Полагая, что было бы лучше передать Северо-Восточный фронт под командование одного начальника, имеющего опыт руководства в качестве помощника командующего, Гамелен добился согласия президента Даладье на назначение генерала Жоржа главнокомандующим Северо-Восточного фронта и на то, чтобы ему, Гамелену, теперь было поручено только лишь «координировать действия разных фронтов, распределять между ними необходимые средства и обеспечивать координацию действий с союзниками»[230]. Эта реорганизация, завершенная 18 января, повлекла за собой раскол главного штаба и уход Гамелена с Северо-Восточного фронта.

Отныне генерал Гамелен командовал всеми фронтами, но на них еще не было противника, за исключением Северо-Восточного фронта, которым он больше не командовал. Позже Гамелен оправдывался там, что хотел избавиться от ответственности за этот фронт и полностью доверял его командующему — Жоржу. В действительности оказалось, что в результате реорганизации Гамелен до 19 мая 1940 г., то есть до дня его ухода с поста главнокомандующего, не интересовался ходом операций на главном направлении — на северо-востоке, переложив всю ответственность на Жоржа. Получилось, пишет Гутар, что «в критический момент, когда решалась судьба страны, крупный военачальник, в котором Франция видела преемника Жоффра и Фоша, смог удовлетвориться ролью “координатора и распределителя средств” между единственным фронтом сражений и другими фронтами, на которых не было сделано ни единого ружейного выстрела»[231].

Раздел командования между Гамеленом и Жоржем повлек за собой необходимость разделить главный штаб. Одна его часть составила генеральный штаб северо-востока, другая —