“Ну и чемодан! Мы же едем отдохнуть всего на пару дней! – подумал я. – Ох уж эти женщины!”

Я побежал ей навстречу и забрал чемодан. Я не знал, поцеловать ее или подать ей руку, и от растерянности ничего не сделал.

После регистрации, досмотра и прочих формальностей мы зашли в самолет, разместили багаж, отыскали свои места – за все это время мы не перемолвились и словом. Только когда мы наконец сели, то посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

– Надеюсь, меня не уволят, – сказала Ирина.

Добравшись до Ибицы, мы взяли такси и отправились в отель “Эс Парадис”, где у нас был забронирован номер.

– Двадцать второй номер, – сообщил портье, после того как мы представились.

Ирина уверенно взяла ключи и начала говорить с портье по-английски. Я не понимал ни слова. Потом мы пошли к лифту.

В номере Ирина сразу принялась разбирать свой чемодан, а мне захотелось в душ.

Чуть погодя она тоже вошла в ванную, открыла прозрачную дверцу душевой кабинки и шагнула ко мне, обнаженная.

Мы буквально набросились друг на друга. Потом мы занимались любовью в кровати, на столе: она была настоящий огонь!

– Я уже целый год думаю о тебе. Каждый раз, когда ты заходил к нам, я надеялась, что ты пригласишь меня куда-нибудь. Сколько раз я удивлялась, почему ты так смотришь на меня и ничего не говоришь!

– Я хотел это сделать, – ответил я ей.

– И почему не сделал?

– Думал, ты пошлешь меня к черту.

– В прошлую субботу в агентстве ты не казался застенчивым.

Она осыпала меня вопросами, и приходилось придумывать какие-то ответы.

– Я тебя давно знаю, Антонио. Ты ходил в “Клеопу”, а потом исчез, как сквозь землю провалился, и разбил сердце моей коллеге, Эмануэле…

– Эмануэле?

– Да, она работает со мной в турагентстве.

– Даже не помню эту девушку в лицо, – признался я.

– Еще бы ты ее помнил. Каждый раз, когда ты входил в агентство, она убегала в соседнюю комнату.

– И почему?

– Эмануэле всегда казалось, что у нее не в порядке прическа, платье. Именно она заменяет сейчас меня в офисе, и не знаю, стоит ли говорить ей, что прекрасный принц, с которым я сбежала, – это ты.

– Нехорошо обходиться так с подругами, – сказал я серьезно.

– Но извини, я же не рассказываю ей…

Я оборвал ее на полуслове.

– С друзьями надо быть честными.

Ирина побледнела, она обиделась, не ожидав от меня такой реакции, и принялась оправдываться:

– Да ты не понял…

– Молчи! Ни слова! Стыдись! Сегодня ты предала подругу, а завтра с той же легкостью предашь меня!

Она заплакала, потому что я не дал ей возможности объясниться.

Но потом я, не сдержавшись, рассмеялся. Сначала Ирина недоверчиво посмотрела на меня, а когда поняла, что все мои упреки были шуткой, стала, точно разъяренная тигрица, пинать и бить меня, в то время как я пытался защититься подушкой, не переставая смеяться.

Кровать превратилась в поле боя, пока я крепко не прижал Ирину к себе. Я начал целовать ее, а она вырывалась, хотя и не очень настойчиво – скорее, желая отомстить.

– Негодник! – продолжала она кричать.

Но потом уступила.

Медленно и нежно мы занимались любовью, исследуя каждый уголок наших тел.

Потом мы проголодались.

И спустились в холл гостиницы. Ирина сделала пару телефонных звонков в Германию, а мне не хотелось знать никаких новостей, особенно плохих.

Я уже заказал часть необходимого оружия и переправил его в Казамарину. Я попросил своего друга Джулио разместить оружие на секретном складе, который я снял на три месяца. Я не доверял хозяину склада, он постоянно задавал мне лишние вопросы. Пришлось заплатить этому идиоту четыре миллиона сверх аренды, чтобы он не совал нос в мои дела и не проверял, с какой целью используется склад. Я решил, что грузовик с оружием прибудет на Сицилию из Милана и со всем грузом войдет на склад. Потом при закрытых дверях оружие разгрузят и поместят в тайник, устроенный в подполе. Но легко сказать, труднее сделать, подумал я. Учитывая, что раньше уже возникали сложности, я не знал, кому можно доверить такую задачу.

“Ну же, Антонио, не морочь себе голову, все идет хорошо. Успокойся!” – твердил я себе. Сейчас нужно думать только об отдыхе.

Погруженный в свои размышления, я не услышал, как Ирина давно зовет меня к столу.

– Ты уже устал от меня? – кричала она, смеясь.

– Пока нет, – ответил я серьезно. Но на этот раз Ирина не попалась на удочку. Разыграть ее было теперь непросто.

Официант принес нам большое блюдо паэльи и бутылку красного вина. Хотя я предпочел бы тарелку спагетти. Мы приступили к еде, а прекрасный голос Эллы Фитцджеральд пел нам Satin Doll[17].

“Ты моя атласная куколка”, – думал я, глядя на Ирину.

Насытившись, мы почувствовали совсем другой голод и поспешно поднялись в номер, чтобы продолжить наше знакомство.

Во время ужина я сказал Ирине, что меня не привлекает безумная ночная жизнь Ибицы и я хочу провести время с ней – иначе, чем это принято на острове. Она заявила, что полностью со мной согласна и готова быть моим гидом по острову.

– Ты хорошо знаешь Ибицу? – спросил я.

– Как свои пять пальцев.

И правда, Ирина разговаривала с портье по-английски, словно они давно знакомы. Она попросила портье связаться с кем-нибудь из его друзей-испанцев, который подыскал бы нам яхту и шкипера.

Время проходило прекрасно, хотя мы и предпочли отказаться от бурной ночной жизни острова. Дни летели незаметно: еда, море, безудержный секс. В конце концов мы с Ириной остались на Ибице дольше, чем планировали.

Ирина познакомила меня со всеми красотами острова, показала каждый уголок. Больше всего мне понравилась бухта Кала Лонга: между двумя скалистыми обрывами плескалась прозрачная изумрудная вода. В бухте Кала Тарида я впервые в жизни загорал на пляже с белоснежным песком. Оказавшись в бухте Таламанка, я поверил, что я в раю. Мы приплыли туда на яхте, отправили капитана на берег и провели на борту два дня, не ступая на сушу. Просыпаясь, мы сразу занимались любовью. После этого бросались в кристально чистое море и подолгу плавали, а потом сытно завтракали.

На второй день я надел прямо на голое тело фартук, водрузил на голову поварской колпак и принялся готовить спагетти с морепродуктами, а Ирина подошла сзади и стала ласкать меня под фартуком.

– Эй, иногда надо и поесть! – взбрыкнул я, пытаясь мягко отстраниться.