ней спиной, соображая, как объяснить своё вторжение хозяевам. А тут ещё сбоку из темноты раздалось грозное рычание сторожевого пса.

Марк откинул капюшон, чтоб осмотреться и замер от неожиданности.

— Алмаз, место! — крикнул мужчина, появившийся в дверях. Он быстро взглянул на Марка, на того, кого он впихнул в дом, и в следующий момент в дверь заколотили снаружи.

Вздрагивая вместе с нею от этих ударов, Марк отчаянно взглянул на стоявших перед ним мужчин.

— Рожер, отведи его сиятельство в погреб! — распорядился тот, что стоял в дверях. — Ваш плащ, господин граф!

Марк стремительно скинул плащ и, сунув его в руки своему спасителю, вышел за молодым человеком. Тот распахнул ближайшую дверь и кивнул. Там было темно, но Марк быстро вошёл и замер на узкой площадке лестницы, ведущей в подвал. Дверь за ним закрылась и он прислушался.

— Кто вы такие и почему ломитесь в наш дом? — прозвучал где-то неподалёку мужской голос.

— Сюда только что вошёл человек, — прорычал другой. — Где он?

— Это я сюда вошёл, — ответил первый. — Ещё не успел снять плащ. Так что вам нужно?

— Чей это дом?

— Это дом главного королевского ювелира Шаплена, я — его старший сын Эмиль, это — мой брат Рожер. А кто вы такие и по какому праву…

— Забудьте, — проворчал тот, видимо, направившись к выходу, но вдруг спросил: — Это вы только что вышли из дома на площади, того, что раньше принадлежал графу де Лорму?

— Нет, — спокойно ответил Эмиль, а откуда-то с улицы донеслось:

— Я же сказал, что он свернул в другой переулок!

Дверь захлопнулась, и стало тихо, а потом совсем рядом прозвучало:

— Они ушли, ваше сиятельство, можете выходить.

Марк, наконец, смог покинуть своё убежище и вскоре уже сидел в просторной столовой, где возле камина в кресле расположился старый ювелир. У его ног, со старческой нежностью поглядывая на гостя и помахивая хвостом, сидел пожилой волкодав Топаз.

— Я благодарен вам и вашим сыновьям за помощь, — проговорил Марк и кивнул Эмилю, поставившему перед ним кубок с вином. — Эти негодяи преследовали меня от моего старого дома и я, скорее, от отчаяния свернул в первую же открывшуюся дверь. Я не причинил тебе вреда, Рожер?

— Я слегка растерялся, господин граф, — улыбнулся молодой человек, стоявший рядом с отцом, — но не понёс никакого физического урона.

— Вам не стоит благодарить нас, ваше сиятельство, — произнёс Эмиль, сев за стол напротив. — Мы в вечном долгу перед вами за тот случай, когда вы спасли нашего отца. Увы, он так и не оправился до конца, и теперь больше спит, хотя иногда всё же чувствует себя неплохо, и даже рисует эскизы новых украшений, но изготавливаем их уже мы.

— Я уверен, что их качество от этого не пострадало.

— Вы очень добры. Можем ли мы ещё что-нибудь для вас сделать?

— Только если позволите мне задержаться у вас на пару часов. Когда совсем стемнеет и улицы опустеют, я уйду.

— Можете хоть поселиться у нас, — прозвучал в тишине негромкий голос старого ювелира. — Мы будем рады. Что происходит в этом мире, мой дорогой Марк? С каких пор верного слугу королей Сен-Марко гоняет по улицам свора бандитов, нанятых коннетаблем? Почему они все твердят, что вы убили деда? Это ведь ложь?

— Конечно, — кивнул Марк, — но иногда в этом мире, действительно, случаются странные вещи.

— Мне не нравится этот коннетабль, — недовольно проворчал Шаплен. — Последним достойным этого звания, был маркиз де Лианкур — блестящий аристократ и славный воин. Я делал для него копию цепи, которую он увёз с собой на юг.

— Я видел её. Это безупречная работа, — кивнул Марк.

— Да, я не взял бы такой заказ ни у кого, потому что цепь коннетабля может быть только одна, но этот человек был настолько достоин её, что я сделал исключение и изготовил точную копию. Ни для Вайолета, ни тем более для этого де Полиньяка я не стал бы делать такую работу. Один — просто интендант с титулом, а второй и вовсе титулованный мошенник.

— О чём вы? — насторожился Марк, взглянув на старика.

— Этот негодяй пытался заказать у меня копию королевского перстня-печати.

— Как это может быть?

— Это правда, ваше сиятельство, — подтвердил Эмиль. — Он говорил со мной. Он принёс эскиз перстня и сказал, что хочет иметь такой. Меня смутило, что на печати был герб Монморанси. Я сказал ему, что не могу сделать перстень с гербом короля ни для кого, кроме него самого. Он сначала пытался юлить, сперва сказал, что хочет носить его, как верный вассал короля, а потом с видимым смущением признался, что хочет преподнести его вдовствующей королеве. Он никак не отставал, и я решил показать эскиз отцу, но тот был категоричен: ни для кого, кроме короля, мы не станем делать такую копию.

— Это была не просто печатка, ваше сиятельство, — заметил старик. — Это была копия старинного перстня, принадлежавшего когда-то королю Марку.

— Основателю династии и города? — ещё больше удивился Марк.

— Перстень хранится в сокровищнице, но его изображение есть в некоторых книгах, — пояснил Эмиль. — Это реликвия королевской семьи. Посоветовавшись с отцом, я снова отказал де Полиньяку, пояснив, что, во-первых, даже вдовствующая королева не вправе носить этот символ власти, во-вторых, поручить нам изготовление его копии может только король, и, в-третьих, хоть он и просил сделать перстень на более миниатюрную руку, чем его собственная, всё же для королевы Элеоноры он был великоват. Когда он понял, что это наш окончательный ответ, он очень рассердился и принялся кричать, что отцу недолго осталось носить звание главного королевского ювелира. Он ушёл, сказав, что найдёт другого мастера. Не думаю, однако, что кто-то из нашей гильдии взялся бы за такую работу.

— Подожди, Эмиль, — насторожился Марк. — Ты сказал, что он хотел заказать перстень не для себя?

— Он указал другой размер, на более миниатюрную руку, не женскую, но и не на такую крупную, как у него.

— Значит, он действительно хотел подарить кому-то копию перстня Марка Великого? Довольно странный выбор подарка.

— Он вообще довольно странный, — заметил Рожер. — Знаете, он вёл себя очень заносчиво. Мы к этому не привыкли. Нас уважают, и ни король Ричард, ни король Жоан никогда не говорили с нами подобным тоном. А этот коннетабль вёл себя так, словно это он скоро будет решать, кому здесь быть или не быть главным ювелиром.

Марк тревожно взглянул на юношу. Возникшая у него догадка совсем ему не понравилась, однако, он решил оставить её при себе. От предложения поужинать с семейством Шапленов он