Окно поддалось. Тогда с величайшей осторожностью Арсен Люпен растворил его шире. Просунув голову в проем, он замер. Через щель между неплотно сдвинутых занавесей струился слабый свет. Он увидел Жервезу и Людовика, сидящих около сейфа.

Они изредка очень тихо обменивались словами, поглощенные своей работой. Арсен Люпен прикинул расстояние, отделявшее его, точно рассчитал движения, которые ему понадобится сделать, чтобы обездвижить обоих, не дать возможности позвать на помощь. Он уже собирался броситься вперед, как Жервеза сказала:

– Как вдруг холодно стало! Пойду, пожалуй, лягу. А ты?

– Мне хотелось бы закончить.

– Закончить? Да тут работы на целую ночь!

– Да нет, на один час, не больше.

Жервеза ушла. Прошло двадцать минут, тридцать. Арсен Люпен распахнул окно шире. Занавеси заколыхались. Он сильнее толкнул створки. Людовик обернулся и, увидев раздувшиеся от ветра занавески, встал, чтобы закрыть окно…

Не было ни криков, ни даже подобия борьбы. Несколькими точными ударами, не причинив своему сопернику никакой боли, Арсен Люпен оглушил его, замотал голову занавеской и связал. И он все это проделал так ловко, что Людовик даже не успел заметить лица нападавшего.

Затем Арсен Люпен быстро направился к сейфу, схватил две папки, сунул их под мышку, спустился по лестнице, пересек двор и открыл заднюю калитку. На улице стоял экипаж.

– Возьми это, – обратился Арсен Люпен к кучеру, – а потом иди за мной.

Он вернулся в кабинет. Они вместе опустошили сейф за два приема. Затем Арсен Люпен поднялся в свою комнату, отвязал веревку и уничтожил следы своего присутствия. Все было кончено.

Через несколько часов Арсен Люпен с помощью сообщника принялся разбирать папки. Он не испытал ни малейшего разочарования, удостоверившись, что состояние Эмберов было не так велико, как считалось. Он это предвидел. Миллионы не исчислялись сотнями и даже десятками. Но в целом состояние Эмберов оценивалось в кругленькую сумму. Деньги были вложены в ценные бумаги, облигации железнодорожных компаний, государственные облигации, фондовые бумаги Парижской биржи, акции Суэцкого канала, рудников Севера и так далее.

Арсен Люпен удовлетворенным тоном заметил:

– Разумеется, убытки будут значительными, когда придет время торговаться. Мы столкнемся с трудностями, нам не раз и не два придется продавать бумаги по смешным ценам. Но это не имеет значения. Благодаря этому первоначальному капиталу я смогу жить так, как хочу… и воплотить в жизнь кое-какие мечты, столь любезные моему сердцу.

– А остальное?

– Можешь сжечь, малыш. Эта груда бумаг производила впечатление лишь в сейфе. Нам же они не нужны. Что касается акций, то мы спокойненько запрем их в стенному шкафу и будем ждать благоприятного момента.

На следующий день Арсен Люпен подумал, что ему ничто не мешает вернуться в особняк Эмберов. Но из газет он узнал совершенно неожиданную новость: Людовик и Жервеза исчезли.

Сейф открывали в торжественной обстановке. Магистраты нашли в нем то, что оставил Арсен Люпен… практически ничего.

Таковы факты и объяснение некоторых из них в интерпретации Арсена Люпена. Этот рассказ я услышал из его собственных уст в день, когда он разоткровенничался.

В тот день он ходил взад-вперед по моему кабинету, и в его глазах сверкали гневные искорки, которых я прежде не замечал.

– Одним словом, – спросил я, – это ваше самое блестящее дельце?

Уклонившись от прямого ответа, он сказал:

– В этом деле есть неразгаданные загадки. И даже после моих объяснений остается столько темных мест! Почему они сбежали? Почему не воспользовались помощью, которую я невольно им предоставил? Было ведь так легко сказать: «Сто тысяч миллионов лежали в этом сейфе. Сейчас их там нет, потому что их украли»!

– Эмберы потеряли голову.

– Да, вот именно, потеряли голову… С другой стороны, правда…

– Что?

– Нет, ничего.

Что скрывалось за этой недомолвкой? Арсен Люпен не говорил всей правды, это было очевидно. И ему было трудно признаться в том, что он недоговаривал. Я был заинтригован. Вероятно, речь шла о чем-то очень серьезном, если такой человек, как Арсен Люпен, засомневался.

Я стал наугад задавать ему вопросы.

– Вы с ними больше не встречались?

– Нет.

– А вы не испытываете нечто вроде жалости к этим несчастным?

– Я?! – воскликнул он, так и подскочив.

Его возмущение удивило меня. Неужели я попал в цель? Тогда я продолжил:

– Разумеется. Если бы не вы, они, возможно, сумели бы противостоять опасности… или, по крайней мере, уехать с полными карманами.

– Угрызения совести… Именно этого вы добиваетесь от меня, не правда ли?

– Разумеется!

Арсен Люпен с силой ударил кулаком по столу.

– И я, по вашему мнению, должен испытывать угрызения совести?

– Называйте это угрызениями или сожалением… словом, хотя бы какое-нибудь чувство…

– Какие-нибудь чувства к людям…

– К людям, у которых вы отняли целое состояние.

– Какое состояние?

– Ну… Эти две-три пачки акций…

– Две-три пачки акций! Я украл у них пачки акций, так? Часть их наследства? В этом моя вина? В этом мое преступление? Но, черт возьми, мой дорогой, вам не приходило в голову, что они были фальшивыми, эти акции?.. Понимаете? ОНИ БЫЛИ ФАЛЬШИВЫМИ!

Я с изумлением посмотрел на Арсена Люпена.

– Фальшивые… четыре или пять миллионов…

– Фальшивые! – в ярости закричал он. – Сверхфальшивые! Фондовые бумаги Парижской биржи, государственные облигации, все это было обыкновенной бумагой! Простой бумагой! Ни одного су, я не получил ни одного су за все эти пачки! И вы требуете, чтобы я терзался угрызениями совести? Да это они должны терзаться! Они провели меня, как последнего простофилю! Обобрали до нитки, одурачили меня!

Арсен Люпен не на шутку взбесился. Он был раздосадован, его самолюбие было задето за живое.

– Да я проиграл с самого начала! С самой первой минуты! Знаете, какую роль я играл в этой комедии? Вернее, какую роль они заставили меня играть? Роль Андре Брофорда! Да, мой дорогой, а я за деревьями не увидел леса! И только потом, читая газеты, сопоставляя отдельные детали, я все понял. В то время как я изображал из себя благодетеля, господина, который, рискуя жизнью, вырвал Эмбера из когтей апаша, они выдавали меня за одного из Брофордов! Восхитительно, не правда ли? Благодаря мне, благодаря доверию, которое я внушал под фамилией Брофорд, банкиры давали им ссуды, а нотариусы убеждали своих клиентов открывать им кредиты! О, какая школа для новичка! Да, клянусь вам, урок пошел мне на пользу!