безумно сочувствую девушке — продавцу, переживаю за нее, но за моей спиной дети.

Аккуратно кошусь назад, Никита с Соней не капризничают, и это подозрительно. Но разгадка проста, они дотянулись до ближайших полок, на них как раз разложены детские игрушки. Пусть хоть всю полку здесь снесут, я возмещу.

— Н — но это все, честно, — отвечает девушка за прилавком дрожащим голосом, — откуда больше? Мы ведь не супермаркет, мы маленькая точка, держащаяся на чистом энтузиазме! И сейчас все картами оплачивают! Откуда бы взяться большому количеству налички?

— Твоя правда, — кивает второй грабитель внезапно понимающе, — вы почти как мы. Прости за это, но нам нужнее, — добавляет он, и они вдвоем со своим подельником распихивают деньги по карманам. — А народ совсем обнаглел, все у них на картах.

— А я говорил, надо было грабить банкомат, — встревает первый, который более нервный.

— Да нет, пацаны уже так делали, их быстро замели, — возражает второй.

Слушаю диалог и молюсь про себя. Мое сердце бешено стучит где — то в горле, ладони вспотели, и я буквально заставляю себя делать каждый следующий вдох. Не время и не место падать в обморок, не время и не место. Да и эти сволочи скоро уйдут, им здесь больше нечего делать.

Уговариваю себя так, почти получается немного ослабить напряжение, но тут сзади меня раздается звук падающего предмета на пол, а сразу за этим начинается оглушающий плач моего сына, к которому спешит присоединиться дочь.

«Черт, черт, черт!» — ругаюсь про себя.

Оставалось чуть — чуть, эти козлы почти ушли, но теперь они, конечно, обращают на нас внимание.

— О, семейка с детьми, зацени, Колян, — один грабитель толкает другого в плечо, направляя пистолет в нашу сторону, — с двумя тортами, совсем не думают о мелких, да?

— Зато у них есть бабло! А еще, может, цацки там всякие у бабы. Старуху трогать не будем, у нее точно ничего нет, — рассуждает, судя по всему, Колян. — И я просил не называть меня по имени.

— Давай быстрее тогда их обчищай, валить надо, а то еще кто — нибудь придет, — нервно оглядывается грабитель.

— Так мы его тоже стопанем, че. Будем обчищать каждого зашедшего, считай, целый бизнес замутим!

— Ты идиот, быстрее, говорю, давай.

Колян подходит к нам, а я уже выгребаю из портфеля смятую наличку и с сожалением добавляю к кучке браслет, который хотела отдать в чистку и носила с собой.

— Я тебе новый куплю, — шепчет Егор и поглубже в рюкзак запихивает мой телефон, едва не вывалившийся наружу.

— Там фотографии детей, я не скинула их на ноутбук, все откладывала.

— Вот и попробуем его спасти.

— Чего вы шушукаетесь!

— Ничего, — отвечает Егор. — Больше нет ценного, забирайте и уходите.

— Ага, а на ушах твоей жены! Не все цацки нам отдали! — не соглашается Колян и хаотично размахивает пистолетом, каждый раз заставляя меня задерживать дыхание. — И чего у вас мелкие плачут?! Дерьмовые вы родители, мои такие же. А ну покажите мне их, я их успокою!

— Колян, ты дебил, нам валить надо, — подбегает второй грабитель, — какие дети, идем!

Он тащит подельника в сторону выхода, но тот не хочет, вырывается и делает рывок к нам. Я визжу, резко отворачиваюсь и прикрываю собой детей, Егор делает рывок к грабителю, кажется, он намерен его остановить, но тут раздается выстрел…

57

И снова время в магазине замирает. Вот честное слово, какое — то проклятое место, я сюда больше не пойду. Найду другую кондитерскую. А лучше продукты на дом буду заказывать, столько служб доставки вокруг, а я все по старинке, чтобы было меньше поводов заходить на детскую площадку, которую я не люблю. Может быть, когда дети подрастут еще хотя бы на полгодика, я стану больше наслаждаться бесконечными качелями и горками, но не сейчас.

Удивительно устроена психика, я стою в магазине, который грабят, в котором только что раздался выстрел, а в голове у меня рассуждения про доставку и детские площадки. Сжалась над детьми и боюсь разжаться.

Но Никита дергает меня за шарф, Соня сдвигает шапку на глаза, и мне приходится выпрямиться и осторожно обернуться. Вернуться в действительность.

Время снова запущено, и оно как будто возвращает себе утраченные секунды промедления. Мой мозг тоже, к счастью, включается. Доли секунды хватает, чтобы оценить обстановку.

Один из грабителей, судя по всему, сбежал, его нет возле кассы. Девушка — продавец, пригибаясь, звонит в полицию и скорую, старушке с хлебом в руках плохо, она опирается на витрину. Но угроза еще не до конца устранена.

Егор борется на полу со вторым, с Коляном. Пуля, к счастью, попала в один из тортов, стоящих за стеклом, а не в кого — то из людей. Мне на глаза попадается банка с горошком, по внутреннему наитию беру ее, прицеливаюсь…

И тут происходит одновременно две вещи: этот недочеловек в черной балаклаве снова выстреливает, а я кидаю свой снаряд и попадаю точно ему по голове. Его вырубает, оружие падает на пол, подбегаю, пинаю его в сторону и не сразу замечаю, что что — то не так.

— Кажется, мы его вдвоем сделали. Девушка, веревка есть? Или полиция уже едет? Я не знаю, какая по крепости у него голова, — обращаюсь к продавцу.

— Слышу мигалки, едут, — отвечает та с облегчением, выбегает из — за прилавка и торопится к старушке. — Потерпите, сейчас вам помогут, давайте присядем, — она осторожно опускает ее на пол. — Выпейте, — девушка берет бутылку воды с прилавка, открывает ее и подает старушке. — Еще помогает умыться, лейте воду на себя, не жалейте, бутылка за мой счет.

— Детки, — оборачиваюсь в сторону двойняшек, но у них все хорошо, они вместе играют снятым с меня шарфом, — умнички. Егор, вставай, давай я тебе помогу, потянул что — то?

После пережитого стресса меня накрывает непонятная эйфория, хочется радостно прыгать, безостановочно улыбаться, а еще двигаться куда — то стремительно, можно даже просто наматывая круги. И я направляю свою жажду деятельности на помощь Егору. Все — таки он герой.

— Давай тихонечко развернемся и обопремся о стену, — произношу, присаживаясь на корточки. — Ой, кровь, — добавляю, заметив красное на ладони, и лишь через полсекунды до меня доходит. — Кровь! У тебя кровь! Какой кошмар, ужас, ужас, ужас!

— Плечо задел этот идиот, — говорит Егор, тяжело дыша, — едва ли что — то серьезное.

Растерянно осматриваюсь, конечно, бинтами и аптечкой в целом вокруг и не пахнет. Стягиваю с себя шапку и за неимением