Тут я вспомнил детские годы, когда летом меня иногда отправляли к многочисленным бабушкам в деревню. Я прошелся по комнате, внимательно разглядывая дощатый потолок. Одно место в дальнем углу показалось мне подходящим. Принеся стул и встав на него, я дотянулся до потолка и сильно ударил по доскам. Одна из них вылетела из пазов, открыв проход на чердак. За несколько секунд я убрал остальные и, подтянувшись, оказался наверху.

Крыша была крыта дранкой, и я без особых проблем проделал в ней отверстие. Соседний дом, в котором располагались немецкие наблюдатели, был как на ладони.

«А вы явно расслабились, парни», — подумал я, заметив в чердачном окне силуэт. Когда мы, лежа в кустах, наблюдали за деревней, подобной халатности со стороны противника я не заметил. Тут меня осенило! Свесившись в люк, я спросил:

— Зельц, нигде зеркала не видишь?

— Вон, на стенке висит, — последовал ответ.

— Сними и подай сюда. У солдат нашел чего-нибудь интересного?

— Одна граната, но она непонятная какая-то, я таких никогда не видел.

— И ее сюда давай, посмотрю, что это за загадка такая…

Ждать пришлось недолго, сначала в люке появилось небольшое, сантиметров двадцать на пятнадцать, зеркало, а когда я забрал его, то Дымов протянул мне небольшой стальной цилиндр, опоясанный металлической лентой с кольцом предохранительной чеки на боку.

— Это М-34, ударного действия. Нечасто встречается, но неплохая, — успокоил я Алексея. — Пока я тут рекогносцировкой заниматься буду, ты бы переоделся, что ли? С солдата мундир сними. И еще… Бугая эсэсовского раздень и вещи его в узел свяжи — пригодятся… — Все эти распоряжения я давал больше для того, чтобы успокоить Дымова да и самого себя. Ну не поддаваться же паническим мыслям вроде «Мы пропали!» или «Хрен мы отсюда выберемся!»?

…Взяв в руки зеркало, я подошел к маленькому слуховому окошку, смотревшему в сторону того леса, где мы распрощались с Люком. Поймав луч солнца, я пустил солнечный зайчик. И еще. И еще… Две длинные вспышки… Длинная, короткая, длинная… Три коротких и длинная… Две короткие… короткая, две длинные…

МЫ ЖИВЫ! МЫ ЖИВЫ!

Спустя пару минут в поле я заметил две вспышки!

«Саня тут!» — внутренне возликовал я.

ПОЙДЕМ НА ПРОРЫВ, ПОДДЕРЖИ ПО НЕОБХОДИМОСТИ! — для верности я повторил передачу три раза.

Снова две ответные вспышки.

Время, отпущенное нам, стремительно уходило, а внятного плана у меня все еще не было.

«Итак, что мы имеем? Три окна выходят на улицу, где сейчас тусуются человек десять немцев… Одно окошко выходит на другую сторону, во двор, там за забором начинается поле, на котором Люк замаскировался… К югу от нас дом с НП,[64]а за ним, метрах в ста, лес, в котором прячется неизвестно сколько немцев. Северное направление — вообще не вариант, там поле и дорога, а до ближайшего укрытия — километра полтора. М-да… Ситуация…»

— Зельц, сколько у нас патронов?

«Если патронов хватит, можно, конечно, попробовать немцев перебить… Нет, это из области фантастики, нас двое, ну, с учетом Люка — трое, а их взвод!»

— Больше сотни винтовочных, один магазин к автомату, «вальтер» с двумя магазинами у этого здорового и еще одна граната в сапоге у часового была.

— Угу. Понял. «Прорыв — точно не вариант».

Я еще раз обвел взглядом комнату, подошел к окну, выходившему во двор.

«А что, если…» — прикинул я расстояние до забора и хозпостроек, выстроившихся в ряд вдоль него, потом бросился в «парадную» часть комнаты. Распахнул дверцы небольшой горки. «Нет, не то… Так, а это что за бутыль? Ура! Масло. Подсолнечное».

— Ты чего? — удивился моей порывистости Дымов.

— Придумал, как нам отсюда уйти! — весело ответил я. — Лампу сними!

— Зачем?

Я сделал пару глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь:

— Слушай сюда. Там, сзади, есть окно, выходящее во двор. Ты вылезаешь наружу, я передаю тебе «языка», и ты медленно и печально ползешь с ним к ближайшему сараю. Заползаешь между сараем и забором и ждешь меня там. Понятно?

Глаза Зельца округлились:

— А вы, то есть ты? Я тебя не брошу!

— Со мной все будет хорошо, не переживай. Должен же кто-то отступление прикрыть? Так что давай, лампу сними и керосином пол полей! А потом еще и маслом из этой бутыли… — Тут в одном из ящиков, которые я осматривал во время разговора, заметил две толстенные свечи. — И свечу одну на пол искроши. Керосином вот здесь, у входа, плесни. Ну, пойду тонкой работой заниматься!

«Гранаты у нас двух типов: с терочным и с ударным взрывателями. Для ловушки обе не очень подходят… Значит, будем импровизировать…»

Пока голова была занята раздумьями, руки делали свою работу, то есть аккуратно открывали окошко.

«Все тихо!» — я осторожно выглянул наружу. Старая яблоня очень удачно закрывала заднюю сторону дома от глаз немцев, сидевших на НП, да и заросли крапивы вдоль забора внушали уважение, так что шансы на удачный побег уже не казались мне такими призрачными. Теперь главное — точный расчет по времени. Ну и наглость, конечно…

— Антон, товарищ старший лейтенант, а может, ну его, этого немца? — сказал Дымов, когда я вернулся в «переднюю». — Нам бы самим выбраться.

— Это ты прав, пожалуй… Ну, тогда убей его, чтобы не мешался…

Алексей замер, ошарашенный таким предложением.

Если честно, то, невзирая на все, виденное мной за прошедшие две недели, мысль о спокойном убийстве связанного человека по-прежнему претила моим моральным принципам. Одно дело — в бою или часового, там, снять, но вот перерезать горло связанному… Увольте!

Тут Дымов мотнул головой, словно человек, решившийся на прыжок в холодную воду, схватил со стола лежавший там немецкий штык и с перекосившимся лицом бросился к немцу-переводчику, лежащему на полу. Я даже рта не успел открыть, как он всадил клинок в шею пленного! Потом он схватился за голову и сел рядом с убитым.

«Ну я и дурак! У него же сейчас истерика случиться может!»

Я метнулся к кадке с водой и, зачерпнув полный ковшик, подошел к Леше:

— На, воды выпей!

Тот вначале промычал что-то невнятное, но потом протянул руку и, схватив ковш, начал жадно пить.

— А я и не знал, что это так тяжело… — произнес он, допив. — А ты ведь, когда мы только встретились, двоих сразу убил… Все, я уже очухался!

Я не стал рассказывать Алексею про свои моральные терзания, вот выберемся, тогда в жилетки друг другу и поплачем.

— Леш, все будет в порядке. Бери «вальтер» и полезай в окошко, — и я протянул ему лежащий на столе пистолет громилы. — Только не стреляй ни в коем случае, по крайней мере, пока я не скажу. Ну, с богом!