Пусть женщинам, жаждущим опасности и приключений, достаются неприступные горы. Ей же сполна хватило в жизни несчастий и боли. И теперь до конца дней своих она согласна довольствоваться умиротворенными лугами тихой долины.

Элизабет взяла книгу и уселась читать. Однако через несколько минут вновь отложила ее в сторону. Почувствовав, что ей не усидеть в четырех стенах весь день, она пошла к Эдмунду посмотреть, не проснулся ли он. Эдмунд крепко спал. Плотно закрыв дверь спальни, Элизабет направилась к письменному столу.

Она достала из среднего ящика лист бумаги, вытащила из чернильницы ручку и написала Эдмунду записку, в которой сообщала, что намерена пройтись по магазинам, чтобы купить разные мелочи для поездки.

Спустившись в фойе отеля, она вдруг вспомнила, что еще сиеста и что все магазины закрыты до четырех часов.

Элизабет подумала было вернуться в номер, но затем все-таки решила, что ей необходимо развеяться, прогуляться по городу и присмотреть себе подходящую шляпку для завтрашней службы по случаю закладки нового собора Святого Франциска.

Она вздохнула и вышла на безлюдную площадь. Сделав круг и постояв возле витрин закрытых магазинов, она вдруг почувствовала, что она одна и вокруг ни души. Стояла мертвая тишина. Даже кошки и собаки тихо дремали на солнышке. Улыбаясь, Элизабет подошла к холеному черному коту, который спал на каменном крыльце губернаторского дворца.

Внезапно черный, похожий на пантеру кот издал пронзительный вопль. Элизабет в испуге отскочила в сторону, но кот, лениво потянувшись, медленно поднял голову и вытаращил золотисто-желтые глаза. Затем он снова улегся, напоминая неподвижного сфинкса, и сурово посмотрел на Элизабет. Не отваживаясь его погладить, Элизабет присела, положила руки на колени и громко сказала:

– Если ты думаешь, что я тебя боюсь, то очень ошибаешься. Я могу заставить тебя заурчать в один момент.

Желтые глаза кота вспыхнули огнем, и он вновь огласил площадь диким утробным воем. Элизабет встала и тихонько попятилась. Отойдя футов на десять, она наконец повернулась к коту спиной и, улыбаясь, продолжила свой путь.

В дальнем конце площади Элизабет заметила Микому. Старая индианка сидела на широком крыльце и, казалось, спала. Элизабет бесшумно прошла мимо, боясь потревожить ее сон. Однако Микома вдруг повернула голову к Элизабет, одарила ее беззубой улыбкой и приветственно подняла свою худую костлявую руку.

– Микома, – заулыбалась Элизабет и поспешно подошла к ней. Пожав тощую руку старухи, Элизабет радостно проговорила: – Похоже, только мы с вами и не спим. Можно мне немного побыть с вами?

Влажные глаза Микомы оживились.

– Я ждала, что ты придешь раньше, – проговорила она.

Элизабет, как маленькая девочка, уселась прямо на крыльцо, поджала под себя ноги и аккуратно расправила юбку.

– Раньше? – удивилась она. – Микома, я даже не думала приходить сюда, пока…

– Знаю, – прервала ее индианка. – Я сказала, чтоб ты шла. Ты не слышала? Ты вышла из дома, когда другие спали?

– Да. Я была в гостинице, и вдруг мне захотелось тотчас выйти на улицу. Я больше ни минуты не могла оставаться в номере. – Элизабет улыбнулась Микоме. – Так это ваших рук дело?

Черные, как агат, глаза старухи навахо исчезли в глубоких морщинах, в ответ она лишь кивнула. По всему было видно, что индианка довольна собой.

– Микома сделала это, – подтвердила старуха. – Никогда не видела таких волос. Подвинься поближе, чтобы Микома получше рассмотрела.

Обрадовавшись возможности хоть чем-то услужить Микоме, Элизабет кончиками пальцев взяла прядь своих волос и приблизила ее к лицу индианки.

Пока старуха с восхищением рассматривала «волосы – огонь», этим захватывающим зрелищем любовался еще один человек, устроившийся неподалеку от губернаторского дворца.

Надвинув на глаза шляпу, Вест Квотернайт сидел, вальяжно развалившись на стуле, возле опустевшего салуна «Рэд Дауг» на Линкольн-авеню и покуривал сигару.

Слегка прищурившись, он пристально смотрел на сияние золотистых волос.

Элизабет словно развернула малиново-красный флаг перед быком.

Вест увидел Элизабет еще в тот момент, когда она выходила из отеля. Он проследил взглядом за тем, как она обошла площадь, останавливаясь у витрин магазинов. Наблюдал, как она заигрывала со свирепым котом, и от души повеселился, когда она отпрянула, испугавшись этого грозного «хищника». Вест видел, как Элизабет шла вдоль длинного фасада дворца и как обрадовалась Микоме. Он улыбнулся, когда Элизабет, поджав ноги как ребенок, уселась возле индианки.

Все это время Вест, не двигаясь с места, издали наблюдал за Элизабет. В этот теплый летний день он решил дать ей возможность свободно побродить по городу в полном одиночестве.

Если бы они не зашли так далеко…

Смотреть спокойно на пламенеющие на солнце локоны Элизабет было выше его сил.

Вест медленно встал, вытащил изо рта сигару и бросил ее на тротуар. Затем снял светло-серую шляпу, пригладил волосы и вновь надвинул шляпу на глаза.

Сойдя с тротуара, он бесшумно, как индеец, пошел по направлению к мерцающему сиянию манящих своим великолепием рыжих волос.

Вест, словно хищник, подкрадывающийся к своей добыче, шаг за шагом приближался к желанной цели.

Элизабет даже не подозревала, что Вест где-то рядом. А Микома знала о том, что он придет, еще раньше, чем Вест встал со своего стула.

Старуха навахо знала не только об этом. Она знала, что этому высокому брюнету в скором времени придется расстаться с этой ролью, которую сейчас он играл с такой легкостью. И что не за горами тот день, когда из хищника он превратится в несчастную жертву, из охотника – в добычу. И возможно, если будет слишком неосторожен, станет не победителем, а побежденным.

Но это будет позже.

А пока в этот тихий теплый день власть была в его руках. Он медленно шел к своей цели: он шел за рыжеволосой женщиной. Он попытается завладеть ее чувствами. Женщина будет сопротивляться его чарам, будет бороться с ним так, как не делала этого еще ни одна из женщин. Но ее попытки противостоять ему, ее нежелание уступить и сдаться, ее сильный, непреклонный дух лишь разожгут его страсть.

В один прекрасный день ее чудесные манящие волосы зажгут в нем не только огонь желания – они зажгут огонь любви.

Микома встревожилась: не ее ли сын тот высокий мужчина, что направляется к ним? Эта девушка с невинным лицом и огненными волосами замужем! Это нехорошо. Они не смогут быть вместе. Она не должна позволить этой женщине разбить сердце собственного сына.

Микома наклонилась к Элизабет, схватила ее за руку и твердо произнесла:

– Сюда идет мой сын. Ты не должна с ним встречаться. Я отошлю его прочь.