Обратно в направлении Симферополя, по пути заезжаем на большой русский форт «Максим Горький». Издали форт почти невозможно разглядеть. Тут и там можно увидеть только безобидно выглядящее всхолмление ландшафта. При ближайшем рассмотрении обнаруживаются бронированные башни со сдвоенными 32-см стволами. Дорога у подножия горы ведет ко входу в казематы. Наверху на холме разрушенные бронированные купола. Один был уничтожен нашими саперами, другой взорвали сами русские. Здесь мы видим попадание одной из наших железнодорожных пушек, которые были установлены в районе Бахчисарая. Немецкий унтер-офицер, стоящий здесь на посту с несколькими татарами, рассказывает об атаке на форт, в которой он сам участвовал. Между атакой и взятием прошло ровно 2,5 часа. При этом атакующая дивизия примерно в километре от тяжелых пушек попала под прямой обстрел. Другие солдаты, которые тоже были при этом, рассказывали, насколько тяжела была атака. Небольшие укрепления часто совсем были не видны. После прорыва через 50 – 100-метровые траншеи и укрепления создавалось впечатление, что прорыв удался, а потом все начиналось сначала. Русские часто пропускали наших атакующих саперов и пехотинцев вперед и атаковали сзади огнеметами.

Около 10 часов мы едем на Симферополь через красивый и мягкий крымский ландшафт. Горы мы постепенно оставляем позади и выезжаем в районе Бахчисарая на равнину. Здесь мы находим место, занятое нашей самой мощной длинноствольной артиллерией, для которой Бругман в свое время выстроил большой железнодорожно-маскировочный комплекс...

С развитием операций появляются новые отряды ОТ. 36 команд были изъяты из железнодорожной программы и отправлены вперед, вплоть до Сталинграда. На двух железнодорожных линиях в Кавказском регионе перешита колея, благодаря чему положение этой зимой существенно улучшится. Проблемы, как и прежде, создает транспортный вопрос; заботы связаны и с применением рабочей силы; из-за недостатка рабочих кое-что приходится останавливать. К тому же возникают новые задачи, как, например, работы в угольном и энергетическом секторе и в гавани. Удивительно, с каким оптимизмом Бругман углубляется во все новые дела, которые едва ли можно осилить. То, что уже сделано, поразительно. В нормальных условиях это могло бы быть сделано в Германии только с блестяще работающим аппаратом...

В середине июня 1943 г. я сопровождал Шпеера в инспекционной поездке в Керчь, где пролив между Азовским и Черным морями у Таманского полуострова был пересечен построенной ОТ канатной переправой. Шпеер мог доложить фюреру об окончании работ в срок и торжественно передать в эксплуатацию первые, украшенные цветами, баржи, которые могли ежедневно перевозить 7 тысяч человек.

На обратном пути Шпеер вместе с несколькими своими старыми сотрудниками посетил Асканию-Нова.

15 июня 1943 г.

...Мы летим над зелеными полями Северного Крыма и пестрой степью Южной Украины, восточнее нижнего течения Днепра к созданному более 50 лет назад немцем Фальц-Файном волшебному оазису в степи. Сегодня усадьба принадлежит рейху и над ней «властвует» генеральный комиссар Фрауенфельд. Лютц Хек (из берлинского зоопарка) организовал здесь свою звериную ферму. Единственное на огромную территорию зеленое пятно с деревьями, прудами и фантастическим животным миром. В огромном открытом вольере – страусы, яки, дикие лошади; стада гну и антилоп в степи. В парке богатый экзотический птичий мир, водяные птицы, которые обращают на себя внимание необычными криками.

16 июня 1943 г.

Прекрасный день: пешая и автомобильная прогулка, еда и выпивка, и в промежутке – сон. Еда превосходна: молоко, мягкий сыр, мед, степной чай, даже жаркое из гну, которое нас особенно интересует, – о салате «со всевозможными ухищрениями» и говорить не приходится. Ближе к вечеру еще одна поездка с шефом в пустынную степь, которая далеко простирается на восток. Земля, от которой с помощью орошения из глубоких скважин можно многого добиться...

17 июня 1943 г.

В 7.30 утра – старт. Описывая большую петлю, летим над парком и степью. Затем к устью Днепра, на Херсон и Никополь, где видим мосты, которые строит ОТ. Плотина в Запорожье, восстановленная Бругманом, как новая стоит в потоке, который, широко разветвляясь благодаря многочисленным островам, прогрызается сквозь ландшафт.

Так же как и эта плотина, многие электростанции и мосты попали в рабочем состоянии в руки русских, которые при отступлении реализовывали хорошо ими усвоенное понятие «выжженная земля» прямо-таки с чудовищным искусством. Хотя это давно доказано документами, но и сегодня, в 1980 году, немецкая пресса с истинной страстью повторяет русский тезис о том, что именно мы были теми, кто сознательно разрушал все жизненно необходимые сооружения.

22 сентября 1943 г.

«Дугласом» «Люфтганзы» пять часов летим через Данциг и Кенигсберг в Ригу. Мой друг Бурмейстер – президент земельного управления при рейхскомиссаре. Большая суматоха, потому что убит генеральный комиссар Кубе (бомба с часовым управлением в постели!).

Рига, красивый немецкий центр. Вид на Даугаву с многочисленными барочными куполами на готических в основном церквах очень выразителен...

Вечером у Бурмайстера, который рассказывает о неясном политическом положении на востоке, особенно в Белоруссии. Отсутствует ясная политическая линия, отчего все время возникают неприятности. Страх у литовцев и эстонцев перед Россией так же силен, как надежда на Англию.

24 сентября 1943 г.

С Бурмайстером и д-ром Венером едем в Плескау. Хорошая дорога идет через красивый зеленый литовский ландшафт. Слегка холмистая земля, березовые и хвойные леса в роскошной осенней расцветке... Перед Плескау начинается – шлагбаумом – военный район. В темноте, в 20.30, прибываем в Плескау...

Рано утром 26 сентября – в Лугу, на полпути между Плескау и Петербургом. Из-за опасности партизанского нападения мы должны ехать колонной из трех машин.

В 15 часов – дальше на север до Межно, на восток от главной дороги, где разыскиваем моего друга Зункеля, командира роты пропаганды 18-й армии...

После получасового визита к командующему армией – обед в казино. За небольшим круглым столом Фрэнк по правую, я по левую руку от генерал-полковника... Он очень любезен, выглядит открытым и веселым солдатом. Хвалит работу ОТ, в первую очередь строительство дорог, рассказывает об армии и ее вооружении. Русская артиллерия имеет двойное превосходство, но ни в коем случае не в качестве. Армия крепка, русская пехота плоха. Передислокация во Францию – безобразие, он и его солдаты хотят оставаться здесь. Мало самолетов и – в первую очередь – минометов... Испанцы храбры. Но у их офицеров нет такого контакта с солдатами, как у нас. Та же ошибка, что и у итальянцев. «Коалиционная война» – самая трудная. С русскими пленными он в принципе обращается хорошо. Партизаны слабеют. Ситуация с Власовым его не касается. Это политический вопрос, может быть решен только фюрером.

Во время предшествующей обеду беседы командующий показал нам ситуацию на карте: ораниенбургский котел (русские позиции, прикрытые Кронштадтом), потом остающийся уже два года без изменений фронт, крайне невыгодный из-за многочисленных выступов и отступов и связывающий много дивизий. Самый глубокий выступ на север находится все еще в 15 км от Шлиссельбурга и упорно сохраняется. Волховский фронт, к юго-востоку отсюда, стал уже почти легендой, настолько давно и прочно засел он в болотах и грязи. Ходит популярный анекдот: через пятьдесят лет войны на Волхове в воде и грязи – все еще ни вперед, ни назад. Два старых фельдмаршала с седыми бородами, с палками в руке, закутанные в накомарники встречаются в 1995 г. на волховских позициях. Один спрашивает другого: «А какая у тебя, собственно, гражданская профессия?» – «Школьник!»