Впрочем, иногда кажется, что «Маттел» чуть ли не нарывается на обвинения такого рода. Например, в 60-х существовала Барби под названием "Прекрасная фигура". Энциклопедия Барби комментирует изображение этой куклы так: "Барби сжигает лишние килограммы под кассеты Джейн Фонда". Не сомневаюсь, что если бы кому-нибудь пришло в голову придраться к этой фразе, он мог бы выйти из себя: а не внушает ли она девочкам, что даже при нынешних пропорциях у Барби есть "лишние килограммы", а значит, ее обладательницам надо быть еще худей, чем их кукла! Другая страница энциклопедии — та, где речь идет о купальниках, — заявляет: "У Барби прекрасная фигура, на ней отлично сидят как закрытые купальники, так и бикини". Еще более скандальной была существовавшая в свое время кукла под названием "Скиппер растет": маленькой Скиппер надо было выкрутить руку, и тогда ее грудь становилась больше, талия тоньше, а сама кукла немного подрастала в высоту. "Скиппер растет" оказалась рыночным провалом — родители просто отказывались дарить ее дочкам. В последние годы «Маттел» осторожнее относится к высказываниям подобного рода, сегодня уже не 70-е и даже не 80-е годы. При знаменитом мэйковере 2000 года Барби, как уже упоминалось, даже приобрела более широкую талию, не такую выдающуюся грудь, менее рельефные лодыжки и более плоские ступни (этим объясняется тот факт, что обувь для Барби в последние четыре года выпускается почти исключительно на платформе, иначе к ней невозможно приделать высокий каблук). Кстати, считается, что Барби вызывает неправильное представление о женской красоте не только у самих женщин, но и у мужчин. Предположение звучит разумно: в противном случае система оказывалась бы замкнутой на себя. Мне рассказали анекдот о том, что в продажу поступили кривоногие куклы Барби, — так мальчиков готовят к реальной жизни.

Как на самом деле маленькие девочки воспринимают внешность Барби? Считают ли они, что необходимо иметь фигуру с пропорциями 102—64–98? Лично мне не удалось найти никаких доказательств этого факта. Наоборот, при любой моей попытке выяснить, как девочки воспринимают внешность Барби, мне рассказывали истории следующего рода: молодая мать спрашивает свою 5-летнюю дочь, хочет ли она, когда вырастет, выглядеть, как Барби, в ответ на что девочка, по словам матери, смотрит на нее, "как на полного придурка", и с расстановкой говорит: "Мама, Барби — это кукла…" Другая девочка, девяти лет, заявляет, что самая первая Барби была самой уродливой куклой, которую она когда-либо видела (в музее. — Л.), а современная Барби "лучше, но все равно не похожа на настоящих людей". Мальчик, расспрошенный мной в магазине игрушек на тему того, красива или некрасива Барби и похожа ли она на настоящих женщин, объяснял мне, что Барби устроена как в мультиках: "Мы же не ждем, — говорил мне он, — что у людей будут волосы «лесенкой», большая голова и рот на все лицо!" Очень сильное впечатление произвел на меня тот факт, что единственными обнаруженными мною людьми, заявляющими: "Барби стала причиной моих проблем с собственным телом", оказались взрослые, откровенно и явно ищущие виноватого в своей излишней полноте, или в непрестанной борьбе с излишней полнотой, или в недовольстве тем, как они выглядят, или в чем-нибудь подобном. Обвинять же в этом куклу Барби сегодня так же модно, как модно было в первой половине XX века обвинять во всех своих проблемах подсмотренный половой акт родителей. Например, Шеридан Шеффер, бывшая "Миссис USA", публикует статью под названием "Борьба с оковами" ("Fighting the Barbie Bondage"). В этой статье она признается, что, "как и миллионы", по ее словам, "женщин и девочек в Америке, она всю жизнь боролась с оковами, надетыми на нее куклой Барби". На протяжении всей статьи Шеффер обвиняет именно Барби в непрерывном голодании (позволившем ей, кстати, создать ту самую фигуру, благодаря которой она выиграла ряд престижных конкурсов красоты), в страданиях по поводу своей неудовлетворенности собственным внешним видом и в страхе, что недостаточная красота помешает ее личному успеху. При этом Шеффер полностью игнорирует упомянутый ей в той же статье факт отношения к теме внешности ее собственных родителей. Она рассказывает, что "мать была настоящей калифорнийской красавицей, а отец был очень хорош собой и исключительно популярен в кругу своих друзей", и они явно выражали свое разочарование недостаточной популярностью своей дочери. Вербализовав этот факт, Шеффер тут же возлагает ответственность за свои проблемы на… Барби.

Другое свидетельство — описание домашней работы студентки Стэнфорда, изучающей культурологию. Она рассказывает, что ее преподаватели организовали акцию под названием "Барби, какой мы хотели бы ее видеть", предложив всем студентам приобрести кукол Барби и изменить их так, как они считают нужным, дабы приблизить образ Барби к образу реальной женщины. Девушка пишет, что в школе, особенно в старших классах, "ей было трудно смириться с собственными полными ногами, плоской грудью, слишком большой попой и животиком, за который ее поддразнивали". В тот момент, по признанию самой девушки, Барби ее совсем не интересовала. Но дальше, в типичной современной манере psychobabble, студентка сообщает, что "заданные Барби представления о красоте прочно засели в ее сознании, в ее мозгу". Дальше она берется утверждать, что с 8 класса она начала "бессознательно пытаться соответствовать имиджу Барби": отращивать длинные волосы и носить лифчик с поролоновыми вкладышами. Дальше идет подробный рассказ о том, что теперь она — "взрослый человек, решивший свои проблемы, несмотря на некоторую сохранившуюся неуверенность в себе по поводу собственного тела". В качестве домашнего задания она проделала со специально приобретенной Барби следующие манипуляции: используя глину для моделирования, увеличила Барби попу, ножницами отрезала у нее по кусочку от слишком длинных ног, отстригла роскошные волосы, но при этом надела на нее — угадайте с трех раз — да, лифчик с поролоновыми вкладышами. Девушка утверждает, что эта реконструированная Барби помогла ей "справиться со своей неуверенностью, а не продолжать прятать ее глубоко внутри"…

Таких свидетельств «вины» Барби существует предостаточно, и их убедительность оставляет желать лучшего. Валить вину на Барби модно. Я еще не видела ни одного высказывания вроде: "Народные сказки о прекрасных принцессах бессознательно въелись в мой мозг и навсегда разрушили мою уверенность в собственной внешности". В одной из песенок группы "Мэйр Вэйкфилд" поется: "На самом деле никто не выглядит как Барби. Пытаясь стать такой, ты себя доконаешь, поэтому лучше перестань пытаться. Около миллиона девочек умирает, так что, детка, садись к столу и ешь" (фраза "садись к столу и ешь" повторяется рефреном на протяжении всей песни). Обсуждение темы "хорошо бы «Маттел» когда-нибудь выпустила полную Барби, похожую на настоящую женщину", стала абсолютно общим местом, однако практика показывает, что, как это часто бывает, все готовы ратовать за благодетель, но не готовы ее поддерживать. Попытки выпускать полных fashion dolls, способных конкурировать с Барби, провалились, как провалились попытки продавать GI Jane. Сочетать гламур, делающий куклу привлекательной как для маленьких девочек, так и для коллекционеров, с не слишком идеальными пропорциями фигуры на сегодняшний день невозможно: это противоречит понятиям о женской красоте, диктуемым не Барби, но медиа. Невозможно требовать от кукол, чтобы они были одновременно ролевыми моделями и толстушками, пока каждый биллборд, наблюдаемый нами на улице, демонстрирует связь счастья и любви с параметрами 90–60—90. Даже когда Барби только появилась на свет, существовала кукла Тэмми — тоже fashion doll, но с куда как более скромной фигурой. Она воспринималась потенциальными маленькими обладательницами не в качестве объекта для подражания — сверхпопулярной, бойкой девицы, знающей, как добиться любви и внимания к себе, а в качестве girl-next-door, и поэтому вызывала скуку. Менять на ней роскошные наряды было все равно, что наряжать в них пупса.