— Что? Закрыть глаза? Попытаться отдыхать? — В голосе Чарлза слышался едва сдерживаемый гнев. — Лечить эту чертову ногу, чтобы можно было уйти из этого чертова дома навсегда?

— Но не я же повредила твою ногу! — выкрикнула она. — Ты сказал мне, чтобы я…

Сибела осеклась, увидев выходящего в коридор Джо. По липу Джо было видно, что он хочет знать, что она собиралась сказать, и даже догадывается, что это, — и боится услышать подтверждение своим догадкам.

— Да, я сказал это. — Чарлз стоял уже у двери своей комнаты. Его тихий голос дрожал. — Но я не знал, что это будет для меня так больно.

Джо видел, как Сибела смотрит на Чарлза. На него она не смотрела так никогда — даже вчера, когда лежала в его объятиях.

И он понял все.

Она любила Чарлза. И было ясно как день, что и Чарлз ее любит.

Он, Джо, оказался лишь пешкой в игре, в которую играли эти двое и о которой он даже и не подозревал.

Медленно повернувшись, он направился к выходу. Когда он услышал, что Чарлз идет за ним, то побежал.

Как прошел этот день, Джо почти не помнил — где он был, что делал. Он помнил лишь, как вернулся обратно. Как бы это ни было тяжело, другого места у него не было. Кроме того, от него зависела жизнь многих людей, среди них была Сибела.

Которую он любил. До сих пор.

Она ждала Джо в его комнате, в одежде, свернувшись калачиком на его кровати.

Джо опустился на край кровати; просевший матрас качнулся, и Сибела проснулась. Свет луны освещал ее лицо.

— Джузеппе, мне очень жаль, — сказала Сибела. Это прозвучало очень искренне — но все же вовсе не сняло боли с его сердца. — Я не такая плохая, как ты можешь подумать. Я просто прошлой ночью решила, что ты… Не знаю… Что, может, я спасу себя этой ночью… Разве ты не видишь — я не могу получить того, чего хотела бы. Я всегда думала, что если мне чего-либо захочется, я это получу… — Она опустила голову. — Я ошибалась, и мне очень жаль. Но я не хотела причинить тебе боль.

Джо молчал. Что он мог сказать?

— Я действительно тебя люблю, — прошептала она. — Но не так, как ты хотел бы.

— Не так, как ты любишь Чарлза. — Он должен был знать наверняка. Джо подумал, что правда поможет ему меньше любить Сибелу. Он очень хотел, чтобы это было так.

Она не стала отрицать:

— Мне очень жаль.

Джо с трудом сдержал разочарование, ревность и гнев.

— Но он женат.

— Я знаю.

— Может, из-за денег ты…

— Нет, — почти выкрикнула она. — Мне вовсе не нужны его деньги. У меня есть свой дом. К тому же я тоже достаточно состоятельная женщина.

— Тогда я не понимаю, почему…

— Я тоже не понимаю, — вздохнула Сибела. — Все, что я знаю о нем, — это то, что он желает выглядеть циником, которому безразличен весь мир. Он даже утверждает, что не помнит, как вернулся обратно за ребенком в церковь, чтобы спасти тому жизнь. Он говорит, что никогда не сделал бы этого снова, но я в это не верю.

— И ты думала, он может… как-то спасти тебя? — Его голос прозвучал хрипло — ну да черт с ним, с голосом. Он должен знать правду, чтобы выкинуть эту любовь из головы.

— Не знаю, — призналась она. — Но когда я просто сижу рядом с ним, просто смотрю в его глаза, это наполняет меня одновременно и отчаянием, и надеждой. А я уже давно не чувствовала ничего, кроме отчаяния.

Сибела говорила отрывисто, словно ее душили слезы, однако ее глаза оставались сухими.

— Кругом одни страдания, — прошептала она. — Это так тяжело выносить. Если бы не ненависть к фашистам, я бы умерла. Но я помню, что я не одна, кто потерял своего ребенка в этой войне. Нас, должно быть, миллионы. — Ее голос дрогнул. — Мы бы могли составить целую армию. Наша ненависть, наша боль сделали бы нас непобедимыми. Но что потом? После того, как Третий рейх будет разгромлен? Что потом? Что мы выиграем?

Джо молчал.

— Только то, что немцы не убьют ребенка Марлиз. Вот и все. Но Мишеля мне никто не вернет.

И снова Джо не нашелся что сказать.

— Я выиграю эту войну с немцами, — мрачно сказала Сибела. — Выиграю или погибну. Но когда выиграю, все равно умру, потому что, когда у меня не останется ненависти, у меня не останется ничего.

— Почему ничего? — возразил Джо. — Я с тобой. — Он попытался взять Сибелу за руку, но она резко отпрянула. Он не значил для нее ничего. Как же это было больно!

— Я хотела бы тебя полюбить.

По ее лицу Джо видел, что она в это не верит.

— Может быть, так когда-нибудь и будет, — сказал он.

Сибела какое-то мгновение смотрела ему в лицо, словно пытаясь угадать по нему свое будущее, но было похоже, что ответа на свой немой вопрос она не нашла.

Сибела мягко закрыла за собой дверь. Джо понял, что надежда изгнать эту любовь из своего сердца не сбылась — и не сбудется никогда.

Келли стремительно ворвалась в спальню, напевая веселую мелодию «Малышка, заводи меня всю ночь», и быстро стянула с себя одежду.

— О мой Бог!

За компьютером сидел Том. Келли успела задержать платье в руке — еще мгновение, и оно полетело бы на стул, где сидел Том.

— Извини, — поспешно вскочил он, чуть не опрокинув стул. — Мне срочно нужно было связаться, и я не подумал, что ты вернешься. Я ухожу. — Он повернулся к компьютеру. — Только разреши мне…

— Подожди. — Келли подошла к компьютеру, глядя на изображение Торговца на экране. — Это… он?

Том старался не смотреть на оголенную спину Келли, но все же видел ее краем глаза. Темно-пурпурный бюстгальтер на розовой коже. Великий Боже!

Том сел на стул так, чтобы хозяйка комнаты стояла чуть сзади и ушла из поля его зрения.

Так о чем она спросила? Том кашлянул, собираясь с мыслями.

— Да, это м-м… — Как его имя? Надо же, не сразу и вспомнишь. — Торговец. До пластической операции.

— А как он выглядит после пластической операции? — спросила она.

— У меня нет фотографий последнего времени. Предполагалось, что в 1996 году он был убит. Даже неизвестно точно, делал он пластическую операцию или нет.

Келли наклонилась, рассматривая фотографию. Вблизи ее глаза казались невероятно голубыми.

— Неизвестно?

— На его месте я бы обязательно сделал такую операцию. — Том постарался, чтобы его голос прозвучал безразлично. — Ты не можешь оказать мне милость — надеть платье?

Келли скользнула в свое платье, затем принялась собирать разбросанную по комнате одежду.