— Я же не виноват, что меня так воспитали, — залопотал Гелик.

— Ты, пожалуйста, брось ссылаться на это. Дэльку вон тоже воспитывали во дворце, а он настоящий парень. А ты… От самого тоже кое-что зависит, не финти!

— Торгуется еще, нашел время.

— Ребята, я же не торгуюсь, я просто прошу… Я обещаю. Я и так пойду, все сделаю, но только вы меня примите обратно.

— Мы-то тебя примем, — смилостивился Несметнов. — Только ты сам помни: будешь такой, никогда тебя в жизни люди в хорошее дело не примут. Пошли! Остальным всем сидеть на месте.

Прошло, должно быть, не больше пятнадцати минут, хотя ребятам казалось, будто уже целый час не было Славы Несметнова.

Но вот послышались торопливые шаги у берега, и скоро в палатке появились Несметнов, король и Гелик.

— Я не хочу ехать, — шептал Дэлихьяр ребятам. — Я из окна, у-это, выскакнул, они лестницу поставили. Я не хочу ехать, я к вам опять хочу.

Все молчали. Никто не знал, как надо поступать. Все слышали сообщение радио об арестах и казнях в Джунгахоре. Сотни людей были брошены там в зловонные ямы, огороженные колючим частоколом и кишевшие желтыми муравьями. Все сочувствовали королю.

— А может быть, ребята, — сказал Тараска, — пусть он телеграмму даст в Москву, попросит этого, как его, бомбоубежища…

— Чего? — переспросил Несметнов.

— Ну вот я читал, что так просят… Про кого-то было сказано, что искал пристанища… нет!.. просил убежища… Вот! Убежища просил! — радостно заключил Тараска.

— Да нет, это дело не выйдет. Это если взрослый, — охладил его Ярослав.

И тут в голову мудрого Ярослава Несметнова пришла мысль: надо прежде всего посоветоваться обо всем с Тонгаором. Уж он-то в данном случае знает, как быть. А до санатория, где он лечился, не так уж далеко, к утру можно пешком добраться. Но кто поведет туда короля? Выбраться из лагеря можно было незаметно. Ребята знали одну тайную лазейку в отдаленном уголке лагерного парка, да и Гелик с повязкой дежурного мог тут пригодиться. Но разве можно было отпустить короля одного?

— Пускай Туосья скажет, как надо, — потребовал вдруг король. — Я хочу, у-это, говорить все Туосье…

Сначала все удивились. Но долго думать было некогда. Да и голос у короля стал вдруг очень уж твердым. Решили выполнить просьбу короля.

Вместе с дежурным Геликом отправили к даче, где жили девочки, пронырливого Тараску — он все знал и всюду мог пролезть. И действительно, не прошло и четверти часа, как у палатки появилась Тоня, которую привели Тараска и Пафнулин. Она уже по пути от дачи до палатки все вызнала от мальчиков. Едва в палатке послышался ее тихий окающий голос, ребята почувствовали, что Тоня уже все решила для себя. Недаром, видно, девчонки считали ее атаманшей и Боеголовкой. Спорить было не время. И все беспрекословно подчинились ей, когда она сказала:

— Послушайте, мальчишки, совершенно ясно: одному Дэлику идти нельзя. Дорогу не знает, выговор не как у нас… Его мигом словят. Значит, вопрос ясен — пойду с ним я. Да. Тихо! Кажется, ясно сказано. Я пойду. Тем более что из детдома меня за это никуда не выгонят. Волноваться тоже особенно не станут спервоначала. А вам может попасть от своих, как телеграмму домой дадут, перебулгачат… Давайте уж я.

Так и решили: пусть Тоня доведет короля до санатория, где живет Тонгаор, а там мудрый поэт-коммунист рассудит, как быть королю.

Но король был бос. Посол на всякий случай оставил его сандалии у себя в кабинете. Мальчики стали предлагать ему один за другим свою обувь, однако у короля была слишком маленькая нога, все сандалии оказались ему велики. Тогда Тоня сняла свои босоножки. И все с удивлением заметили впервые, что хоть и казалась Тонида рослой, нога-то у нее была совсем маленькая, тонкая и легкая в ступне. И вот Золушка отдала свои туфельки принцу, то бишь королю, а сама взяла сандалетки Тараски. Даже и они ей были немножко велики, но туда, в носок, заложили мятую газету.

Тихо простились мальчики с королем и Тоней, пожелали им счастливого пути. Ночь была теплая, но всех пробирал озноб. Дело ведь задумано было рискованное, поступали не по закону, против всех лагерных правил. Однако лучше было в такие дела взрослых не путать.

Тонгаор тут был не в счет, к нему-то ведь и отправлялся король.

На прощанье Тоня остановилась перед Тараской:

— Слушай, Тарантас… Ну, на этот раз ты можешь не тарахтеть?

— Лучше бы взяли меня с собой… — взмолился Тараска. — Ну, будьте людьми! И мне было бы покойнее. А то начнут завтра все приставать с утра, что да куда.

— Один раз в жизни не можешь? — напустились на него ребята.

— Нет, на этот раз уж смогу, — твердо обещал Тараска, — уж в этот раз стерплю. А в самом крайнем случае, если станут допытываться, натру градусник, пойду к врачу, скажу — голова болит, и пусть меня в изолятор кладут. Туда никого не пускают. А доктору разве я стану говорить!

— Хочешь, и я в изолятор попрошусь? — свеликодушничал Гелик, теперь уже на все готовый. — И тебе не так скучно будет, да и доктор больше поверит: он знает, что у меня слабое здоровье.

…Дэлихьяр и Тоня выбрались через известную мальчишкам лазейку за ограду лагеря и поставили штакетину в заборе на место. Ночь была светлая. Луна стояла высоко в небе, огромная, перламутровая. И король счел это за доброе предзнаменование — так утверждало джунгахорское поверье.

Было очень тихо, даже море молчало.

Вдруг на шоссе, куда вышли король и Тоня, что-то переливчато блеснуло вдали, послышались негромкие переговаривающиеся голоса. Оба шарахнулись в заросли. Голоса стремительно приближались и вот уже оказались совсем рядом, их как бы наносило прямо на беглецов. Замерцали на мгновение совсем рядом спицы, промчалась бесшумно мимо парочка на двух велосипедах, и уже в другой стороне замолк, истаял в ночи летучий говорок. Но ребята узнали эти голоса. То был вожатый Юра и физкультурница Катя. Они, должно быть, возвращались из кино в соседнем доме отдыха. Пронеслись как призраки, а король с Тоней почему-то позавидовали им. Что-то у них, промчавшихся вместе, подумалось ребятам, было важное, крепкое — оно давало им возможность мчаться рядом, как под одним крылом, по лунному шоссе.

Беглецы вышли к морю. Спать уже не хотелось. Внезапно король схватил Тоню за руку.

— Смотри, у-это! — прошептал он, показывая в небо. — Смотри!.. Почему она так?

Тоня вскинула вверх голову, сперва ничего не понимая. Но король начинал