Представления о Велесе-Волосе как о боге мертвых и владыке преисподней подкрепляются и дошедшим до XIX века крестьянским обычаем не сжинать последние колосья, а оставлять их в поле «Волосу на бородку». Колосья специально заплетали и украшали лентами. В этом мы видим черты культа бога смерти, которому отдают жертву полностью.

В народном православии Велеса-Волоса заменил отчасти св. Власий (по созвучию имен), но главным образом – св. Никола. Ему посвящена фундаментальная книга Б. А. Успенского «Филологические разыскания в области славянских древностей», которая впечатляет масштабом собранного материала, но вызывает в науке справедливую критику из-за методологической ошибки. Абсолютно все следы языческих верований в культе Николы Успенский объясняет наследием культа Велеса. Однако, как мы уже писали в связи с Ящером, есть основания полагать, что Никола вобрал в себя несколько культов, а также всё относящееся к низшей мифологии и не привязанное к образу какого-либо бога.

Киевская икона святого Николы Мокрого. XI в. icon-art.info.

Проблема смешения высшей и низшей мифологии проникла даже в такое авторитетное издание, как словарь «Славянская мифология», где утверждается, что домовой – это низведенный Велес (статья написана Топоровым и Ивановым). Конечно, и домовой, и Велес связаны с представлениями об умерших людях, однако в мировой мифологии домашние духи (в т. ч. духи, являющиеся обобщенным образом умерших, как, например, римские лары) всегда совершенно самостоятельны и не смешиваются с богами.

Но вернемся в древний Киев. Идол Велеса стоял на Подоле, в нижней (торговой) части города. В «Житии Владимира» говорится, что этот идол был сброшен в киевскую реку Почайну. Мы же снова поднимаемся на княжью гору, к тем идолам, что располагались рядом с теремами.

Следующими в списке идут Хорс и Дажьбог. Об обоих богах известно крайне мало, но важно, что и тот и другой упоминаются в «Слове о полку Игореве», причем в совершенно разном контексте, а потому мы уверенно отметаем гипотезу о том, будто это одно божество с двойным именем. Как мы увидим, общее между ними есть, но оно лишь отчетливее выявляет различия.

В перечнях языческих богов Хорс занимает одно из первых мест, обычно следуя сразу за Перуном, а в «Хождении Богородицы по мукам» он даже обгоняет его: «Трояна, Хорса, Велеса, Перуна превратив в богов». В «Слове о полку Игореве» он назван «великим».

Практически единственный источник информации о символике Хорса – это этимология его имени. Наиболее надежной считается трактовка его как божества иранского происхождения, и тогда это имя происходит от xuršēt – «сияющее солнце» (ср. с современным осетинским «хур» – «солнце»). Это заимствование произошло приблизительно во II–IV веках, когда предки славян испытали сильное влияние скифо-сарматской культуры, в том числе и в области мифологии (напомним, что и слово «бог» было заимствовано именно тогда). В славянский пантеон в то время вошли Хорс и Дажьбог, а также, вероятно, Семаргл (но, возможно, он вошел позже).

В «Слове о полку Игореве» говорится, что князь Всеслав волком в ночи рыскал (разумеется, речь идет о его политической деятельности, а не о буквальном оборотничестве), «великому Хорсу волком путь пересекал». Напомним, что в традиционном обществе любые действия до восхода солнца считались дурными, несчастливыми, так что Всеслав, рыщущий в ночи, – безусловно отрицательный персонаж. Но есть один любопытный момент, характеризующий мировоззрение автора «Слова», причем он касается как Хорса, так и Дажьбога.

Фрагмент резного наличника с солярными символами. Астрахань. Shutterstock / LETOPISEC.

Итак, Всеслав пересекает путь богу солнца. В традиционном обществе это серьезное оскорбление (впрочем, многочисленные аварии на дорогах свидетельствуют о том, что и в современном – тоже), однако Хорс никак не отвечает на такую выходку. Он не карает дерзкого человека, он вообще больше никак не упоминается в тексте. Почему автор заставляет Хорса стерпеть оскорбление?

Что же это? Почему бог солнца вынужден терпеть дерзости? Почему совпадают русский и греческие сюжеты? Мы не можем дать убедительного ответа на этот вопрос. Не исключено, что автор «Слова о полку Игореве» был образован настолько, что знал греческие мифы и сознательно применял стилизацию. Не исключено и другое: бог солнца нередко уступает в могуществе богу света (в Греции это Гелиос и Аполлон соответственно), так что непочтительное отношение к богу солнца может быть не заимствованием, а наднациональной чертой.

Богов солнца и света решительно противопоставляет Б. А. Рыбаков, цитируя «Слово о твари»: «вещь бо есть солнце свету» («солнце – только воплощение света»). Он же приводит в этом контексте и цитату из «Братьев Карамазовых» Достоевского, где показано столкновение мифологической картины мира и современной:

В некоторых мифологиях боги солнца и света разделены – таковы индийские Сурья и Савитар, греческие Гелиос и Аполлон, египетские Атон и Ра. Однако здесь исследователя подстерегает трудность: бог света, более почитаемый и могущественный, может быть также назван и богом солнца (как это произошло с Аполлоном в поздней Античности и с египетским Ра). Тем не менее мы считаем, что противопоставление богов света и солнца – продуктивно, и Рыбаков прав, утверждая, что славянским богом света был Дажьбог.

Трактовка имени Дажьбога как «дающего бога» принадлежит народной этимологии, причем у южных славян, где отголоски его культа дошли до XIX века, он превратился в «Дабога» («Дайбога») и неудачливого антагониста христианского Бога (обычная судьба для низведенных богов). Каково же на самом деле значение имени Дажьбога? Первая часть – это индоевропейский корень *dagh со значением «день», «жара», и имя в целом логичнее всего переводить именно как «бог света».