Из этого общего правила было и одно существенное исключение. Американская 30-я дивизия по случайности попала под бомбовый удар своей авиации и понесла значительные потери; к сожалению, подобный случай повторился позднее в ходе кампании. До конца войны командир этой дивизии продолжал настаивать, когда перед ним ставили очередную боевую задачу, чтобы никакие тяжелые или средние бомбардировщики не поддерживали его действий.

Когда союзные армии наконец завершили окружение немецких войск к западу от Сены, окончательное поражение Германии в Западной Европе не вызывало сомнений. Теперь это был вопрос только времени. Однако тут же выявилась и опасность, что наши народы и правительства могут недооценить ту задачу, которую еще предстояло решить, и, таким образом, ослабить свои усилия, что могло привести к самым серьезным последствиям. Я сразу обратил внимание моих начальников на такую опасность, а еще раньше, 15 августа, провел пресс-конференцию, на которой указывал, что перед нами стоит еще более ответственная задача разгромить немецкие армии на «линии Зигфрида» и на Рейне. Это предостережение затонуло в общем ликовании по поводу большой победы, и даже среди офицеров действующей армии появились настроения, граничащие почти с беспечностью. Это, естественно, мешало понять такие факторы, как фанатизм, господствовавший среди значительной части личного состава немецкой армии, а также готовность многих немцев пойти на отчаянное сопротивление под угрозой гестапо и штурмовиков, которые сохраняли полную преданность своему хозяину – Гитлеру.

Новая обстановка породила одну из самых длительных дискуссий, какие у меня были за всю войну, с премьер-министром Черчиллем. Этот спор, начавшийся почти случайно и совпавший с нашим прорывом вражеской обороны в конце июля, тянулся в течение первых десяти дней августа. Одна беседа длилась даже несколько часов. Обсуждение касалось вопроса целесообразности осуществления операции «Энвил», к тому времени получившей наименование «Операция «Драгун», с целью вторжения союзных войск под командованием генерала Деверса на юг Франции.

Одним из первоначальных доводов в пользу подготовки этого вторжения было стремление получить дополнительный порт, через который мы могли бы быстро высаживать дивизии, уже подготовленные в Америке для участия в боевых действиях в Европе. Черчилль теперь считал, что мы скоро будем в состоянии воспользоваться портами на полуострове Бретань и что войска, находившиеся тогда на Средиземноморском ТВД, можно будет высадить на континент через Бретань или даже было бы лучше задействовать их в Итальянской кампании с конечной целью – вторжение на Балканы через Адриатику.

Я был против любых подобного рода изменений в планах, а поскольку американский комитет начальников штабов, придерживаясь своей обычной практики, отказался вмешиваться в решения командующего войсками на фронте, то премьер-министр направил против моих возражений все свои доводы, которые сводились к следующему: у нас нет больше надобности в Марселе и линиях коммуникаций, ведущих на север от этого порта. Войска, находящиеся в Америке, могут быть доставлены на Европейский ТВД через Бретань.

Наступающие войска на юге Франции будут настолько удалены географически от войск в Северной Франции, что не может быть никакой оперативной взаимосвязи между ними.

Силы, которые планируется использовать под командованием генерала Деверса для вторжения в Южную Францию, оказали бы большое влияние на ход войны, если бы они, продолжая наступление в Италии, вышли на Балканы и угрожали Германии с юга.

Наше вступление на Балканы побудило бы весь этот регион поднять открытое восстание против Гитлера и позволило бы нам доставлять силам Сопротивления оружие и боевое оснащение, что еще больше усилило бы их эффективность.

Моя же точка зрения в целом заключалась в следующем.

Опыт прошлого подтверждал, что нас, вероятно, ожидает большое разочарование в вопросе о возможности использования портов Бретани. Мы не только надеялись на упорную оборону этих портов, но и были уверены, что они будут основательно разрушены к тому времени, когда мы их захватим. Мы не ожидали таких размеров разрушений в марсельском порту, поскольку знали, что значительная часть сил, оборонявших этот район, уже отправлена на север для участия в операциях против нас. Захват Марселя должен быть осуществлен быстро, чтобы у противника не осталось времени для разрушения порта.

Расстояние от Бреста до района Меца больше, чем расстояние от Марселя до Меца. Железнодорожные пути, связывающие два первых пункта, более извилистые, их можно легче выводить из строя, чем железные дороги, идущие на север по долине реки Роны.

Пока не захватим Марсель, мы не сможем ускорить прибытие американских дивизий из США.

Вступление значительных сил в Южную Францию окажет определенную поддержку нашим операциям на севере в оперативном и стратегическом отношении.

Во-первых, они обеспечат прикрытие правого фланга, когда мы развернем наступление на центральную часть Германии. Во-вторых, примкнув к нашему правому флангу, эти войска совместно с нами автоматически отсекут все западные районы Франции и уничтожат оставшиеся там вражеские соединения. В результате освободят всю Францию, которая затем станет оказывать нам активную и пассивную помощь.

Отказавшись от операции «Драгун», мы были бы вынуждены защищать свой правый фланг на всем протяжении от основания полуострова Бретань до самых передовых рубежей наших наступающих войск. Это означало бы пассивное использование большого числа наших дивизий на правом фланге против небольшого числа мобильных войск противника.

Пока что мы имеем в качестве постоянно действующего порта только Шербур. Пути подвоза, идущие от Шербура к фронту, совершенно не в состоянии поддерживать снабжение войск, ведущих боевые действия. Наше положение со снабжением войск не будет соответствовать задачам заключительного наступления на Германию, пока мы не получим на севере порт Антверпен, а на юге – Марсель или что-либо равноценное. Имея эти два порта, я был уверен, что мы могли бы сосредоточить на немецких границах достаточные силы, чтобы предпринять последние и решающие наступательные операции с целью полного разгрома Германии. Без таких портов мы неизбежно столкнулись бы с серьезными трудностями. Мы оказались бы в таком же положении, в каком часто оказывались англичане в ходе наступательных действий к западу от Египта; в таком же положении был и Роммель, когда он в конце концов достиг Эль-Аламейна и затем не смог воспользоваться своим преимуществом.

Другим фактором было то, что американское правительство пошло на большие расходы, чтобы вооружить и оснастить ряд французских дивизий. Эти войска, естественно, хотели сражаться за освобождение Франции. Ни в каком другом месте они не будут сражаться с таким рвением и решимостью, как здесь, и нигде в другом месте они не смогут так быстро восполнить свои потери. Эти войска размещались в Италии и Северной Африке, и единственный способ скорейшего ввода их в бой состоял во вторжении на юг Франции.

Я был твердо убежден, что необходимо сосредоточить максимальное число войск на огромном пространстве между Швейцарией и Северным морем, для того чтобы быстрее всего прорваться к центру Германии и в конечном счете соединиться с советскими войсками, наступавшими с востока.