– Комбины не люди. – Уайет повернулся к ней зеркальным визором. – Они не помнят зла.

Констанция отвела глаза и стала смотреть на удаляющийся катер, потом снова устремила взгляд на Уайета и с внезапной горячностью сказала:

– Какое счастье, что на Марсе мы расстанемся!

Она нагнулась, взялась руками за опорные кольца и осторожно поползла к шлюзу. Фрибой последовал за ней.

Когда Констанция скрылась из виду, Уайет мягко проговорил:

– Мне будет не хватать этой женщины.

* * *

На следующий день Ребел обнаружила, что деревня обезлюдела. Пауки оплели все шалаши белым саваном. Посреди двора кружилась оторвавшаяся от каркаса и подхваченная вихрем плетеная стена.

– Эй, есть тут кто? – крикнула Ребел.

Тишина, только жужжание мух.

Все шалаши были пусты, но пожитки лежали нетронутые. Около двери Фу-я плавала банка с загустевшими чернилами и застрявшей в них кисточкой. С помощью двоих самураев Ребел изучила все извилистые тропинки, ведущие от деревни к частным огородам, другим полянам и куда-то еще. Они прошли по тропе, помеченной красными флажками, затем синими, но не нашли ничего, кроме пустых шалашей.

Ребел прерывисто вздохнула. Она чувствовала, как из глубины орхидеи к ней незримо и беззвучно подкрадывается страх.

– Трис, что здесь произошло?

Второй самурай подал Трису окровавленный лоскут, к которому его привели мухи. Трис развернул тряпку и осмотрел сломанную плату психосхем.

– Вербовка силой, – заключил он. – Очень ловко сработано, кто бы это ни был. Сняли часового, окружили деревню, не упустили ни одного человека. Подвергли принудительному программированию и увели.

– Увели? – спросила Ребел. – Куда увели? Зачем?

Трис сгибал и разгибал плату заскорузлыми пальцами. Наконец он пожал плечами:

– Ладно. Пошли расскажем обо всем шефу.

– Мне это не нравится, – сказал Уайет. – Никому из нас это не нравится, и есть только один выход. – Он встряхивал в руке игральные кости и назойливо ими стучал. Потом бросил их и сгреб снова. – Мы не знаем наверняка, что это Уизмон. Но не надо себя обманывать: ко мне уже два дня не поступают сведения из резервуаров. Только Уизмон мог выловить моих шпионов и заставить их замолчать.

Они стояли в пустом холле шератона. Уайет отпустил всех самураев и потушил свет, чтобы ничто не мешало думать. В помещение проникал лишь свет орхидеи.

– О чем ты споришь сам с собой? – в отчаянии спросила Ребел.

– Я намечаю линию поведения. – Уайет снова встряхнул игральные кости. – Мне нельзя бороться с Уизмоном в образе воина. Он сможет предсказать каждый мой шаг. Я справлюсь с ним только в образе жреца. Правильно? – Уайет подождал, ни один из его голосов не возражал. – Хорошо. По крайней мере об этом мы договорились.

Кости застучали снова.

– Бога ради, что ты привязался к этим костям?

– Это генератор случайных чисел. Подчинив ему мои действия, я не дам Уизмону их вычислить. Кости уже решили, что мы будем сражаться на его территории. Теперь они решат, сколько я возьму с собой самураев.

Он опять бросил кости и замолчал.

В темноте и тишине мысли Ребел постоянно возвращались к Чарли. Его личность еще слаба. Любая грубая попытка перепрограммирования погубит его, не только уничтожит индивидуальность, но и парализует большинство функций, регулируемых вегетативной нервной системой. В лучшем случае он впадет в ступор. А в худшем – умрет.

– Они не станут перепрограммировать детей, правда?

– Как сказать! – рассеянно ответил Уайет. – Работорговцы не стали бы, захватив родителей. А Уизмон… Кто его знает? Неизвестно даже, зачем он это сделал. Мне доложили, что он напал только на эту деревню. Это не простое совпадение. – Уайет глубоко вздохнул. – Так. Пора с ним встретиться.

Поддавшись секундному порыву, Ребел спросила:

– Можно мне пойти с тобой? Уайет бросил кости и посмотрел на результат.

– Да.

Когда лифт медленно поднимался к центральному стыковочному узлу, Ребел спросила, сколько самураев Уайет возьмет с собой.

– Ни одного, – мрачно ответил он. И веселым голосом добавил:

– Тогда уж мы точно застанем Уизмона врасплох. Мне не терпится посмотреть, как все это будет.

* * *

Они облетели орхидею. По мере приближения резервуаров стали видны покрывающие металлические стены светящиеся линии: эмблемы банд, границы территорий, угрозы и предупреждения – маленькая пропагандистская война надписей. И – никакого движения. Жители или сбежали, или попали в банды.

– Я боюсь, – призналась Ребел.

– Я тоже, – ухмыльнулся Уайет.

Чем ближе Ребел подплывала к резервуару, тем меньше понимала, зачем ей это понадобилось. Ей хотелось помочь вызволить Чарли, но сейчас в решительную минуту это желание показалось ей глупым донкихотством. Она не испытывала к этому ребенку особой любви. Да и он к ней, пожалуй, тоже. Почему же она это делает?

Может, потому что этого не сделала бы Эвкрейша?

Они спустились на четырнадцатый резервуар. Внешние двери шлюза были сорваны во время какой-то недавней стычки, ржавчина сохранила следы, оставшиеся после взрыва. Но судя по тому, как лениво и беззаботно плавали внутри смутно различимые фигуры часовых, война между бандами закончилась.

Когда Ребел и Уайет влетели в шлюз, из тени вынырнули две шустрые бабы, приняли у них метлы и обыскали на предмет оружия. Не только лица, но и тела женщин были покрыты тигровыми полосами светящейся краски. Плавали они абсолютно голыми.

– Мы пришли к Уизмону, – сказал Уайет, когда одна из женщин взялась за программер. – Скажите ему, что с ним хочет поговорить его наставник.

Женщины быстро переглянулись, будто не понимая, что им говорят. Одна улыбнулась и облизнула губы. Потом снова потянулась к нему с программером, и Уайет нетерпеливо оттолкнул прибор:

– Послушайте, ваш хозяин не станет… Зарычав, женщина схватила голову Уайета обеими руками и оттянула ее назад. Он застонал от боли и стал вырываться. Женщина кошачьим движением обвила ноги вокруг бедер Уайета, а руками подперла ему подбородок. Она так налегла на Уайета, что тот бессильно повис в воздухе. Все это случилось в одно мгновение.

– Эй! – крикнула Ребел и через секунду тоже повисла в воздухе, зажатая, будто в тисках, так, что едва была способна дышать (говорить она не могла, это точно).

Ребел попыталась ударить женщину по спине, но не смогла дотянуться, и вместо сильных ударов получалось легонькое похлопывание.

Ребел в ужасе увидела, как первая «дикая кошка» приладила ко лбу Уайета программер и включила его. Уайет замер. Прибор тихо загудел. «Я не позволю сделать это со мной, – поклялась про себя Ребел. – Лучше умру!» И вновь попыталась вырваться из железных объятий.