Вы не обидитесь, если мы вас просто покинем на пару часов? А к одиннадцати подтягивайтесь к эскулапам, будем встречать нашу фею.

Ребята особо и не возражали. И из кафе мы вышли вдвоём. Саша опять удивила меня количеством съеденного, но на этот раз я промолчал. Лишь бы с пользой. К тому же, она носит моего сына под сердцем, питание важно. Взяв меня под ручку, она развернула нашу парочку в сторону местного Бродвея. На самом деле, это была просто асфальтовая дорога, проходившая через всю часть по всей длине. Но сразу за главным зданием начинался довольно красивый и ухоженный парк. Там и гуляли местные, по вечерам там было особенно оживлённо. Сейчас же навстречу нам попалась лишь пожилая чета, решившая насладиться солнечным осенним днём. Вскоре мы свернули на одну из многочисленный тропинок, пересекавших парк в самых разных, порой неожиданных направлениях. Мы ни о чём не говорили, просто наслаждались тишиной, спокойствием, прекрасным осенним днём и близостью родного человека. Ближе к одиннадцати пошли в сторону санчасти.

Пришли мы последними. Палата была просто забита людьми. Поздоровавшись с генералом, Вениамином и доктором, прошли к бывшей Сашиной койке и сели на неё. Дима с Васей стояли у входа. Последним был неизвестный мне человек, которого генерал представил как мага-телекинетика. Он был настоящим дылдой. Метра два ростом, худой и нескладный, очень сутулый. Как объяснил генерал, маг нужен для того, чтобы спеленать магией Оганеллу, если вдруг что-то пойдёт не так.

А я смотрел на шарик внутри Оганеллы. Он пульсировал. То увеличивался до размеров грейпфрута, то сужаясь до мячика для пинг-понга. Нереально красиво. Так продолжалось минут пятнадцать. Все, не сговариваясь, соблюдали тишину. Просто стояли и смотрели на бывшую фею. Наконец, шарик в очередной раз сжался, застыл на пару секунд, а потом… Больше всего это было похоже на взрыв планеты или звезды в фильмах про космические войны. Шар взорвался, тонкий круг света расширился и опал искрами. На месте шара остался крохотный шарик, который растаял с отчётливо слышным хлопком. Это было нереально красиво, завораживающе.

— Она ушла, — шесть пар вопросительных глаз сомкнулись на мне. — Я могу видеть души. И душа Оганеллы только что покинула нас.

Взгляды всех переместились на Оганеллу. А её глаза уже были открыты. Несколько секунд она рассматривала нас, потом, потянувшись, как кошка, всем телом, она села на кровати. Ни капли не смущаясь своей невозможно красивой наготы. Вениамин бросился к ней с халатом, который был благосклонно принят и надет. Взгляд бывшей феи остановился на Саше.

— У тебя всё-таки получилось, — голос оказался под стать внешности. Обволакивающим, чарующим. — Но я чувствую в себе изменения. И пока не могу понять, какие. Как странно видеть вас такими маленькими, с меня ростом.

Меня аж приморозило, когда она задержала взгляд на мне. Что-то слегка приближённое я испытал при первой встрече с носительницей феромонов. Но, в отличие от того случая, я всё прекрасно осознавал. И сам испугался, какую бурю желания поднял во мне этот короткий взгляд. Мда. Не накосячили ли мы, пустив в наш мир ундину?

Похоже, пробрало всех. Невозмутимой осталась лишь Саша.

— Ундина, прибереги силы до момента, когда останетесь наедине с Вениамином. Пожалуйста. Не заставляй меня пожалеть о содеянном.

Отпустило, похоже, всех одновременно.

— Саш, я не знаю, что это было. Это было сильнее меня. Я хотела, чтобы меня желали. Все. Каждый. Неимоверно сильно. Да я раньше и слова-то такого не знала! Мне нужно разобраться в себе. Я даже думаю теперь как-то по-другому. А ещё это тело! Оно совсем другое. Совершенно не то, с которым я жила всю жизнь и к которому привыкла. Просто дайте мне время. Пожалуйста.

— Ты права. Мальчики, давайте оставим её на полчасика?

Никто не рискнул спорить, все тут же покинули палату. Но далеко не ушли, встали почётным караулом у входа.

— Да, Веня, нелегко тебе будет! — генерал дружески похлопал аналитика по плечу. — Но ты умный, справишься.

— Сам понимаю и очень хорошо. Но теперь у меня появился шанс. Шанс быть счастливым. Впервые в жизни я хочу жить не ради познания, а ради другого человека. Пусть она и не человек, но ведь вы поняли, о чём я?

Все замолчали, обдумывая сказанное. Вот интересно, как бы я жил, если бы не моя случайная встреча с моей Сашей? Конечно, Завод говорил, что она неслучайна, но не принципиально. Думаю, оставался бы таким же тюфяком, каким был раньше. До момента, когда начал чувствовать ответственность за другую жизнь. Когда понял, как важно, чтобы другому человеку было хорошо. Думаю, меня изменила именно эта ответственность, а не свалившиеся на меня умения. Приключения, конечно, немного добавили в копилку изменений, как и ответственность за благополучие всего отряда, но главным двигателем моей трансформации как личности была и остаётся Саша. А ведь раньше я даже не задумывался об этом.

В этот момент дверь в палату открылась, и на пороге появилась наша обновлённая Оганелла. Одетая в одежду, заботливо сложенную для неё на табуретке у койки. Вызывающе прекрасная. С виноватым выражением личика.

— Друзья, простите. Я просто не сразу разобралась в себе. Я теперь что, убийца разумных? Мой удел — губить души? Я не хочу. Это против моей натуры. Саш, преврати меня в кого поспокойнее? Ведь ты можешь, да?

— Теоретически могу. Но остальные варианты, которые я просмотрела, ещё хуже. Извини. Главное, чтобы твой характер взял верх над этим телом. Тебя же никто не заставляет губить разумных. Это не обязательно, понимаешь? Это как плохая привычка. Бороться с ней сложно, но возможно. А самое главное, как только ты понесёшь ребёнка, ты станешь смертной. И все дурные привычки исчезнут. Во всяком случае, я так поняла. Надеюсь, я не ошибаюсь.

Да, сумасшедшее желание больше не накатывало, Оганелла держала себя в руках.

— А не пойти ли нам это дело отпраздновать? — Дима решил понизить драматичность ситуации, пытаясь отвлечь. — Иваныч, реально кабинку получить в такое время? Обед всё-таки.

— Ща решим! — генерал поддержал начинание Димы.

У входа в столовую нас встретила молоденькая конопатая девчушка и проводила к нашему кабинету. Всю дорогу от самой санчасти практически все лица мужского пола, от совсем молодых до стариков, не сводили с Оганеллы глаз. Хотя я был уверен, что она не применяла свои новоприобретённые способности. Просто в теле феи она уже была нереально красивой малявкой, а при превращении в ундину от неё реально стало сложно отвести взгляд.

Села она рядом с Вениамином. Остальные расселись, кто как. Исключение составляли лишь мы с Сашей. Она целенаправленно распихала всех и села строго напротив ундины, тоже с краю стола у окошка. Я, извинившись, потеснил остальных и сел рядом. Вскоре принесли еду и спиртное, накрыли стол, и мы принялись праздновать. Оганелла вела себя почти прилично. Пару раз на меня накатывало уже знакомое обожание вперемешку с вожделением, но отступало спустя секунду. Похоже, фея внутри ундины одерживала верх. Но вот спиртное, явно, Оганелла пробовала впервые в жизни. Щёки покраснели, глаза заблестели. Как бы читая мои мысли, аналитик ласково отобрал у неё бокал. Нагнувшись к её уху, что-то прошептал. Бывшая фея лишь согласно кивнула головой, но за бокалом больше не тянулась.

Между тем звучали тосты, в основном, за вторую жизнь Оганеллы и реже за их прекрасную пару с Вениамином. Разговоры, как это часто бывает, разбились на круги по интересам. Аналитик о чём-то шептался с ундиной, мне присела на уши Саша, рассказывая, что тоже хочет стать ундиной, а, может, и не хочет, а, может, и хочет, и не хочет. Скоро Вениамин с Оганеллой покинули нас, и праздник превратился в обычную вечеринку. Ага, в обед. Вскоре нам с Сашей это тоже наскучило, и мы тихо, по-английски слиняли. И отправились обратно в парк. Солнышко уже катилось вниз к горизонту, зажглись фонари. А мы просто гуляли, не обращая внимания ни на кого, и почти не общаясь.

Интерлюдия V. В четырех измерениях от Земли

— Правящий, на СУ-419–34–08377Б очередные проблемы. Там появилось ядро прямого управления материей, на языке аборигенов — магии. К тому же, проснулась родовая память, и огромная часть населения получила возможность прямого управления материей с помощью ментального посыла. Радует только одно, что родовая память выдала всем максимум по одной способности. Страшно представить, что из них могло бы вырасти, получи