Дашка сделала пару шагов обратно к двери. Хорошо слышно, потому что Захаров взволнован и очень сердит.

– Ты не понимаешь? – орал он в трубку. – Загнал меня в угол, как крысу, и теперь ничего не понимаешь. Очень мило. Слышь, так дела не делаются. Что? Проблемы? Нет, дорогой, теперь проблемы у нас всех появятся. Не у меня одного. Заруби это на носу. И это будут большие проблемы. Их просто так, за рюмкой чая, не утрясешь. Что? Нет, я не угрожаю. Не имею таких привычек. Я говорю, как есть. Ты сам захотел получить проблемы. Считай, что ты их получил.

Послышались шаги. Захаров подошел к двери и, не глядя, захлопнул ее. Теперь Дашка могла разобрать лишь отдельные слова. Смысл разговора она перестала понимать. Впрочем, и так все ясно, без переводчика. Захарова кто-то шантажирует, из него тянут деньги. Скорее всего, его же партнер по бизнесу или те, кто этот бизнес крышует. А он, разумеется, платить не хочет. И, кажется, Леонид Иванович готов действовать, он твердо намерен предпринять ответные шага. Какие именно?

Вот это и следует выяснить первым делом. Там, где двое делят деньги, власть или сферы влияния, третий может погреть руки, неплохо заработать. Возможно, недостающие тридцать тысяч еще найдутся. Сами в руки свалятся. И очень скоро.

* * *

Кота выдернули из строя у самой вахты, когда зэков выводили на работы в промку. Прапор, пересчитывая шеренги по четыре человека, просто поманил его пальцем:

– Огородников, выйти из строя. Шагом марш в барак. К десяти ноль ноль прибыть в административный корпус.

– Прибыть к подполковнику Чугуру? – уточнил Кот.

Он с надеждой смотрел на прапора: сердце радостно забилось, а к горлу подкатил комок. Он понял, что сегодня должно случиться нечто такое, что навсегда изменит его жизнь. Точнее, срок на зоне подходит к концу. Остается считать дни, а то и часы. И он снова свободный человек.

– Дежурный офицер скажет, к кому именно идти, – прапор не любил вопросов, на которые не знал ответа. – Все, шагай.

* * *

Как выяснилось, Кота вызывал сам начальник колонии полковник Ефимов. Переступив порог, Костян застал в кабинете все высокое начальство. За столом пыхал сигаретой сам хозяин. За столиком для посетителей пристроился Чугур. Кот, никогда не бывавший в этом крыле административного здания, с любопытством зыркал по сторонам. Обстановочка так себе, бедная: крашеные стены, горшки с цветами на подоконниках, старенький телек. Паркет выщерблен, как будто по нему прокатился гусеничный трактор. Вслед за Котом в комнату вошли двое дюжих контролеров, встали у двери, как почетный караул.

Первым взял слово хозяин. Сообщив, что согласно закону об амнистии, заключенные, не совершившие тяжких преступлений и преступлений против личности, выходят на свободу, он сделал многозначительную паузу. И добавил, что свобода – это что-то вроде аванса. И этот подарок судьбы, этот аванс еще предстоит отработать, доказав всем, и прежде всего самому себе, что ты вышел на волю не только с чистой совестью, но и с правильными мыслями. А мысли такие: никогда больше не ступать на скользкую дорожку преступности. Жить честно и воровские замашки забыть навсегда. Администрация колонии надеется, что встреча по эту строну колючей проволоки окажется последней, а пребывание на зоне стало хорошим уроком для бывшего заключенного.

Штампованные фразы, гладкие и скользкие, как обмылки, в них нет ни капли смысла и человеческого чувства. Этими банальностями хозяин по долгу службы напутствовал большинство зэков, выходящих на волю по амнистии. Но для Кота пустые слова звучали как самая прекрасная, трогающая душу музыка, какой за всю прожитую жизнь еще не доводилось слышать. Он впал в состояние эйфории и плохо слышал, о чем вещает полковник.

Чугур, сидя за столом, вертел перед собой какую-то бумажку, кажется, портянку об освобождении. Пока хозяин говорил, физиономия кума оставалась напряженной. Брови нахмурены, на скулах играют желваки. Снизу вверх он пристально смотрел на Кота, словно старался угадать, о чем тот думает. Похоже, все в порядке, Кот улыбался, как идиот, и кивал головой.

Когда Ефимов выговорился, Чугур поднялся со своего места, приказал Коту подойти ближе. Неожиданно кум наклонился, выудил из-под стола початую бутылку водки и пару стаканов. Себе плеснул на донышко, Коту накатил целый аршин.

– А теперь, Костя, прими неформальные поздравления, – Кум поднял стакан. – Ну, что стоишь? Угощайся.

Кот вопросительно глянул на Ефимова, тот кивнул, мол, дают – бери. Кот поднял стакан, пригубил водку.

– Извини, я неправильно тебя назвал Костей.

– Все правильно, гражданин начальник, – отозвался Кот. – Меня зовут Константином.

– Вот и ошибаешься, – кум, не притронувшись к водке, поставил стакан на стол, придвинул ближе к Коту бумажку. – Вот, читай. Теперь у тебя другое имя. Ты Николай Сергеевич Шубин. Вот так правильнее будет.

Музыка сфер, звучавшая в душе Кота, оборвалась. Лопнула скрипичная струна, смолкли фанфары. В следующую секунду он выплеснул водку в лицо кума. Резко отфутболил ногой стол, разделявший его и Чугура. Рванул вперед, чтобы размазать ему физиономию в кровавый блин. И задергался в руках подскочивших сзади прапорщиков.

Один из них борцовским приемом провел подножку. Второй с разворота врезал ему по затылку колотушкой, продолговатой свинцовой гирькой в кожаном чехле. Коту заломили руки и ткнули мордой в паркет. Когда он оказался на полу, ему еще несколько раз навернули по шее и по затылку. Нацепили браслеты, выволокли в коридор и потащили вниз по лестнице к подвалу.

* * *

Оставшись в кабинете вдвоем с хозяином, кум, вытащив платок, вытер лицо. Реакция Огородникова ему не понравилась. Кажется, он кентовался с покойным Колькой? Но так случилось, что пареньку выпала плохая карта. Конечно, Кот, отсидев пару суток в кандее, остынет, придет в себя. Но выпускать этого неуправляемого сукина сына на волю нельзя. То есть, выпускать придется в любом случае, но вот в живых оставлять нельзя.

– Твое мнение? – хозяин встал из-за стола, прошелся по комнате и, остановившись у окна, долго разглядывал пустой плац.

– Он себя не контролирует, – ответил Чугур. – Совсем без тормозов. А в жопе детство играет. Сами все видели.

– М-да, ему дают свободу, а эта тварь вырабатывает номера.

– И еще одна загвоздка: пальчики Кота есть во всех милицейских картотеках. А ведь он не остановится, когда выйдет на свободу. Не тот человек, чтобы остановиться. Грохнет кого-нибудь, оставит отпечатки. И встанет вопрос: каким это макаром зэк, скончавшийся на зоне от пневмонии, вдруг оказался живым. И продолжает беспределить? Он что, из гроба поднялся? Конечно – это гипотетический вариант. На уровне "может быть". Но все же...

– Вот и я о том же, – вздохнул хозяин.

– Вообще-то я этот вариант предусмотрел, – сказал Чугур. – Заранее предвидел. И появилась тут одна светлая мыслишка.

– Хорошо, Сережа, – хозяин поморщился, он не хотел знать всех подробностей этого дела, наверняка, грязного и кровавого. – Ты уж все сам реши. Чтобы мы с тобой в дерьме по уши не оказались.