— Сьер Эскаер, если вы вдруг ещё не поняли, сьера Соломия всё вспомнила, — холодно прервал его на полуслове император. — И пока вы не продолжили свой весьма увлекательный рассказ о запретных удовольствиях, которые она себе с вами позволила, и о том, как мизерна ваша роль в этом, хочу предупредить, что подопечная адамира Шаера настолько доверяет своему опекуну, что всё это время позволяла ему читать свой разум. Её воспоминания видел и он… и я. Так что переходите к той части, когда вы бросили девушку одну, обрекая на смерть.

И вот тут в зале наступает оглушительная тишина, сопровождаемая совершенно потрясёнными взглядами в мою сторону. И что это их так разобрало? Похоже, что с доверием у них совсем туго. Вот и Рок постоянно о нём напоминает. Кстати, о нём… И отчего от сидящего рядом мужчины мне прилетает волна удовлетворения? Злорадного какого-то. Кажется, сейчас кто-то с моей помощью здорово так раскатывает своих врагов. Ну-у-у, ладно. Я не против, если и мой интерес при этом соблюдается. Но есть ещё один момент…

Мне стоит огромного труда сохранить лицо, потому что… жутко неприятно знать, что самый мерзкий момент моей жизни видели эти мужчины. То, что Рок меня читает, это я прекрасно понимаю. Хоть мне и мучительно стыдно, что он видел это всё. Но самой мне во всём этом слишком сложно разобраться. Я многого ещё не понимаю во всех этих их способностях и возможностях. А вот то, что император… И я не почувствовала… Нет. Не буду сейчас себя накручивать. Видел и видел. Чёрт с ним. Буду считать, что судья — а сейчас он именно судья — существо бесполое… как доктор.

Лицо Эскаера искажается в досадливой гримасе и становится сначала красным, а потом как-то сереть начинает пятнами. А вот его папаша эмоции прячет получше, лишь сжимает зло губы, прожигая Рока ненавидящим взглядом. А вот я удостаиваюсь куда более пристального внимания. Как на зверушку, внезапно укусившую, смотрит, раздумывая утопить, или шкуру снять. Бррр. Фу, до чего мерзкий тип. Даже передёрнуться хочется.

— Что ж… — тянет младший Лаяре, прокашлявшись. — В своё оправдание могу сказать лишь, что не понял, на какое сокровище наткнулся случайно. Не ожидал на такое везение. И… Да признаю, не сдержался. Да и кто бы сдержался на моём месте? — запальчиво восклицает он. Ты смотри, какой! А я его ещё жалеть удумала, дура. — Земные девочки, они такие доступные… вкусные. А эта… — на меня обращается его голодный взгляд. — Эта была восхитительна. Я не планировал её бросать, думал продолжить наше… знакомство. Тогда бы и понял, что к чему. Она действительно сбежала, пока меня не было. А найти я её не смог. Не копался так глубоко в её сознании. И не предполагал даже, что она забеременеет от одной совместной ночи.

Все молчат. И ещё час назад это молчание расплющило бы меня морально, столько опасной угрозы в нём. Присутствующие в зале мужчины выглядят хмурыми и злыми. Скорее всего по разным причинам. Что-то назревает. От расплескавшейся в воздухе агрессивной силы хочется вопить и, зажимая уши, бежать куда подальше. Но что-то уже поменялось во мне. Восстановив полностью память, я словно окончательно сбросила влияние насильника, воспользовавшегося моим телом и нагадившего в душу.

Все молчат. И тем оглушительней грохочет моё сердце. И кровь шумит в ушах. Только теперь не от страха, а от поднимающейся из глубин души ярости. Не сдержался, да? Такие доступные? А кто-то вообще следит за тем, чтобы такие вот ушлёпки не обременённые совестью, но способные ломать волю… земных вкусных девочек, сдерживались? Где тогда их законы? Кто защитит очередную наивную дурочку, имевшую неосторожность привлечь внимание куарда?

А эта мразь продолжает тем временем.

— И да, я нарушил закон. Но и она не куарда. Откуда мне было знать, что это ей настолько навредит? Я был ласков с ней и не считаю, что так уж виноват. Да и готов загладить свою вину перед девушкой, став ей хорошим супругом.

Супругом? Кастратом тебе быть, а не супругом! От возмущения меня аж подбрасывает. Но сдерживает тяжёлая рука Рока, опустившаяся на моё плечо. И его веское предостерегающее: «Тихо!». Вокруг меня уплотняется кокон его силы. Чтобы удержать? И ведь удержит. Поддаюсь его давлению, заставляя себя откинуться на спинку кресла, сжимая кулаки. Поверю, что тут всё будет по справедливости. Пока, что усомниться мне повода ни император ни Рок не давали.

— И тем не менее закон нарушен. Девушка не желала этой близости. И провела с вами ночь под ментальным принуждением. Сьер Эскаер, вы понимаете, какое наказание вас ждёт? — интересуется император. Спокойно так. Леденяще.

— Я не могу быть наказан… в полной мере, — возражает совсем уже посеревший Эскаер. — Моему сыну и наследнику всего рода Лаяре нужна моя сила. Я не смогу питать его, если буду запечатан. Закон гласит, что каждый куард должен родиться в союзе связанных. А значит сьера Соломия обязана стать моей супругой. Вы же не прервёте целый род адамиров, ваше величество? Разве добрая воля одной земной девушки стоит того, чтобы целый дариат нашей империи оказался под угрозой?

В груди сжимается от тревоги. Вот как? Справедливость, или благополучие империи? Жёсткий аргумент. И пугающий для меня. Что решит император? Но ведь Рок не мог об этом не подумать. И что за наказание такое в конце концов? Запечатан? Это то, что я думаю? Звучит страшно, но ведь не казнь же. Или казнь? Как тут разобраться?

Император поднимает руку, призывая к тишине. Эскаер застывает в напряжённой позе. Боится — приходит ко мне чёткое осознание. Реально боится получить приговор. А я, наивная дура, не могу не почувствовать укол жалости. Это всё гормоны виноваты, не иначе. Он меня не жалел.

— Мы вас услышали, сьер Эскаер. Ваша вина в принуждении и следственно насилии над присутствующей здесь сьерой неоспорима. Теперь, что касается ребёнка, ваших прав и обязанностей перед ним. Я не буду просить сьеру Соломию рассказывать нам о предшествующим переходу в наш мир двум месяцам, думаю, тут все со мной согласятся, что незачем мучить беременную женщину длительными разбирательствами. Потому я даю слово её опекуну. Адамир Шаера, прошу.

Рок поднимается. Вскидывает руки, и внезапно прямо перед ним идёт рябью воздух, постепенно будто уплотняясь, превращаясь в огромный полупрозрачный… экран. И на этом экране появляется до ужаса знакомая картина. Лес. Тот самый, что снился мне в кошмарах, тот самый в котором я брела, теряя последние остатки жизни и понимала, что умираю.

В полном шоке я наблюдаю, как разворачиваются передо мной и всеми остальными картинки недельной давности. А Рок тем временем без лишних эмоций рассказывает, когда и как уловил возникновение портала, и как почувствовал что на территории его дариата появился пришелец, как отправился на место происшествия, и что было дальше…

Вот его отряд обследует поляну, на которой я появилась… Вот они находят бесчувственную меня… Рок показывает всё так, что у меня даже слёзы на глаза наворачиваются, так жалко эту измождённую девочку, так страшно смотреть на то как искажается от боли её лицо, когда адамир принимается за своё столь радикальное лечение. Его голос звучит ровно, постепенно рисуя в красках, в каком состоянии были я и мой ребёнок, и что ему пришлось сделать, чтобы нас спасти.