А к весне у нее начался сумасшедший роман. Его звали Алан, и был он осетин: черные волосы, синие глаза. Красив, как бог. Алан возил из Таджикистана, Туркмении, Азербайджана, Турции ковры. Покупали их в основном иностранцы. Бизнес шел прекрасно. Через месяц Светка переехала к Алану – тот снимал прекрасную большую квартиру с хорошим ремонтом. А к лету она поняла, что беременна. Они расписались. Алан уговаривал ее сидеть на хозяйстве, и она с радостью согласилась. Денег на жизнь вполне хватало. В июне поехали в Турцию – Алан по делам, а Светка отдыхать. Целый день валялась на море, объедалась фруктами, а вечером приезжал муж, шли ужинать в ресторан. Светка была счастлива, наверное, впервые в жизни. Так счастлива и так спокойна, что даже становилось страшно – казалось, так не бывает. Вернулись в Москву. Светка целый день драила квартиру, готовила обед, пекла пироги. Впервые почувствовала себя женщиной, а не ломовой лошадью.

Алан, конечно же, как всякий кавказский мужчина, хотел мальчика. Тем более – первенец. Светка молила бога, чтобы так и было – очень хотелось угодить мужу. На ультразвуке попросила, чтобы пол ребенка не говорили. Ровно в срок родила парня – крупного и крепенького, абсолютную копию отца. Муж был на седьмом небе от счастья. Из Владикавказа приехали мать и родная сестра Алана – помогать. Светка была еще очень слаба. Мать готовила обеды и пекла потрясающие осетинские пироги – с мясом, картошкой и сыром. Сестра Заира возилась с малышом. Светке не давали ничего делать: лежи, отдыхай. Восстанавливайся после родов. Алан каждый день приносил цветы. Через месяц свекровь и золовка уехали – у всех семьи, хозяйство. На смену им приехала Светкина мать. Алан был с тещей очень уважителен – на Кавказе принято с пиететом относиться к старшим. Мальчишку все обожали. Назвали Русланом. Светка просидела с ребенком до года, а потом захотела на работу. Алан был, конечно, недоволен, но жене не перечил – уважал. Из Осетии приехала его незамужняя младшая сестра, она и стала нянькой маленькому Русланчику. Светка пошла помогать мужу. Алан мотался за товаром, она торговала. Бизнес пошел еще лучше. Однажды Светка сказала мужу, что пора открывать свой магазин. Хватит на улице мокнуть под дождем и мерзнуть под снегом. Алан сомневался – потянем? Она уверяла, что не надо трусить, пришло время продвигаться вперед. Сняли помещение в хорошем месте, в раскрученном торговом центре. Дали рекламу. Вложили все деньги. Алан нервничал, но Светка была уверена, что все будет хорошо. Через полтора года расширились – взяли большую площадь, наняли продавцов. Бизнес Светка жестко контролировала – без этого никуда. Чуть отпустишь вожжи – пиши пропало. Через три года купили квартиру в новом доме, трехкомнатную, с огромной кухней-столовой. Не в центре, конечно, но в хорошем зеленом районе. На лето Русланчика отправляли к бабушке на море. А Светка опять ждала ребенка. На сей раз все хотели девочку. Светка работала до последнего дня. Алан говорил, что она родит в магазине, откусит пуповину, завернет ребенка и встанет за прилавок. Родилась девочка. В общем, теперь был полный комплект. Все были счастливы. Каждую ночь перед сном Светка молилась. Своими словами – никаких молитв она не знала. Она просила Господа оставить все, как есть. Она не боялась трудностей – жизнь закалила – сколько всего нахлебалась! Не ложкой – половником. Только бы все были сыты и здоровы! А уж она приложит все усилия.

* * *

Дементьев сошелся с рыжей продавщицей Лидой. Она была разведенкой и жила с двумя детьми и старухой матерью. Бывший муж, алкаш, разумеется, раз в неделю приходил к ней в магазин и требовал бутылку. Алиментов не платил ни копейки, нигде не работал. В общем, забулдыга забулдыгой. Лидка плакала и жаловалась, что он ее совсем достал. Дементьев с ним разобрался. Бывший муж сгинул, а Лидка Дементьева зауважала. Встречались они у него, но на ночь Лида не оставалась – мать устраивала скандалы. Лида забегала к нему после работы, готовила немудреный обед и убегала. С работы Дементьев уволился – надоело мотаться в Москву. Помогал Лидке разгружать товар, она ему за это подбрасывала немного денег. Летом продавал на базарчике то землянику, то чернику, собранные в лесу, или кукурузу и горох – ездил подальше, в поля, обкрадывал, так сказать, родное сельское хозяйство. А в августе начинались грибы. И это было самым прибыльным делом.

Конечно, пил. Лидка его не корила. Не алкоголик ведь – так, тихий пьяница. Не буянит, не скандалит. Руки не распускает. В доме чисто. Сам себе стирает и гладит. Копейку заработать не отказывается. А где взять другого? Чтобы совсем не пил? Лидка искренне считала, что таких вообще на свете не бывает. И еще она считала, что ей крупно, просто несказанно повезло. Сколько баб одиноких мается без всякой надежды на лучшую долю.

Редко – приблизительно раз в год – на дачу приезжал хозяин, Борька Шапиро. С хозяйским видом осматривал ухоженный участок и прибранный дом, оставался доволен и приговаривал: «Ну, ну». И каждый раз у Дементьева замирало сердце – вот сейчас Борька его попросит освободить помещение. Но этого не происходило. На лето Борькина жена Сонечка уезжала с ребенком к свекрам в Америку, там для нее и любимого внука снимали дом на океане.

Борька с Дементьевым выпивали: обычно Борька привозил хороший армянский коньяк. Долго молчали – говорить особенно было не о чем. Однажды Борька спросил:

– Так и собираешься жить дальше?

– Как? – резко спросил Дементьев.

– Да вот так, по течению, – объяснил приятель. – Неужели ничего не хочешь в жизни изменить?

– Не-а, меня все устраивает. Я даже, можно сказать, вполне счастлив.

Борька тяжело вздохнул.

– Не веришь, – усмехнулся Дементьев.

– Не верю, – подтвердил Борька.

– А вот это зря, – со злостью проговорил Дементев. – Я вполне счастливый человек. Живу, как хочу, никому ничего не должен, кроме тебя, разумеется. Хожу в лес, купаюсь в речке. Сплю, когда хочу. Когда хочу – есть теплая баба под бочок. Чем не жизнь?

– Ты же спиваешься, Витька, – грустно констатировал Борис. – Тихо и планомерно.

– Деградирую, в общем, – кивнул Дементьев, а потом разгорячился: – Куда мне податься, Борь? Скажи, куда? Квартиры нет. Ребенка не показывают. На работу по специальности я, как ты понимаешь, не устроюсь. Богатых родителей у меня – ты уж извини – нет. Родни – тоже. Никого у меня нет. И ничего. Есть простая русская баба. Иногда – простая до отрыжки. Но любит меня – это наверняка. Так, как никто не любил. И не предаст. – Он затушил сигарету, встал и подошел к окну.

– Тебя еще Светка любила, – тихо сказал Борька.

– Кто? – обернулся Дементьев и рассеянно протянул: – А, ну да.

Борька уехал, а он не спал всю ночь. Ком в горле, слезы дурацкие. Стыдно, ей-богу. Грех на жизнь жаловаться. А на судьбу… Так она у каждого своя. Дементьев был фаталистом.

* * *

Светка с мужем решили строить дом – опять ждали ребенка. Трое детей – квартира уже маловата. Да и вообще, дети должны жить на природе. Участок, конечно, искали в ближнем Подмосковье – быстрее добираться до работы. Светка хотела, чтобы он был большой и светлый: березы и сосны, кусты жасмина и сирени и – большая поляна. На поляне будут играть дети, а на березах будет висеть гамак. Светка станет лежать в гамаке и смотреть на детей. В тени можно поставить большой стол. Алан будет жарить шашлык, и по всему участку станет медленно расплываться теплый и вкусный дух семейного очага. Потом все сядут за стол, дети примутся уплетать мясо, а они с мужем выпьют по бокалу холодного красного сухого вина – друг за друга, за здоровье всех близких. За детей и еще – за любовь. И будут смотреть в глаза друг другу.