litbaza книги онлайнНаучная фантастикаКсеноцид - Орсон Скотт Кард

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 155
Перейти на страницу:

Но этого она не сделала, позволив, чтобы глас богов набухал в ней, чтобы божественный приказ сделался более суровым. Но на сей раз она сопротивлялась не ради тренировки выдержки. Девушка совершенно сознательно пыталась обратить внимание богов к собственной персоне. Только уже когда потребность в очищении стало мешать ей дышать, когда любое прикосновение к собственному телу поднимало волну отвращения, только лишь тогда высказала она собственный вопрос.

— Ведь это же сделали вы, правда? — обратилась Цинь-цзяо к богам. — То, чего не мог сделать ни один человек, совершили вы. Это вы протянули свою десницу и отсекли Лузитанский Флот от всего мира.

Ответ пришел, только выраженный не словами, но нарастающим желанием очиститься.

— Но ведь Конгресс и адмиралтейство не идут Путем. Они не могут представить себе Золотых Врат в Городе Нефритовой Горы на Западе. Если отец скажет им: «Боги спрятали ваш флот, дабы покарать вас за недостойность», они только станут его презирать. А презрение к нему, самому величайшему из всех живущих политиков, распространится и на всех нас. Когда же из-за отца вся планета Дао будет унижена, это его убьет. Так не ради ли этого вы так все устроили?

Цинь-цзяо расплакалась.

— Не позволю вам уничтожить отца. Найду какой-нибудь иной способ. Найду какой-нибудь другой ответ, который их удовлетворит. Сама же буду против вас.

Но как только она это промолвила, боги покарали девушку наиболее подавляющим чувством отвратительной нечистоты, который она когда-либо испытывала. Чувство это было настолько сильным, что Цинь-цзяо даже не могла дышать. Она упала, в последний момент ухватившись за терминал. Она пыталась что-то сказать, молить о прощении, но только лишь успевала сглатывать слюну, чтобы не ее не вырвало. Ей казалось, что ее собственные руки измазывают липкой грязью все, к чему только не прикасаются. Когда же она с огромным трудом поднялась на ноги, платье прилипло к телу, как будто все ее тело было покрыто густой черной мазью.

Но Цинь-цзяо не побежала мыться. Но и не пала на колени, чтобы прослеживать слои в дереве. Спотыкаясь, она добралась до двери, чтобы спуститься в комнату отца. Вот только двери перехватили ее. Не в физическом смысле — они открылись как всегда легко. Тем не менее, Цинь-цзяо не могла переступить через порог. Она слыхала, что боги могут пленять своих непослушных слуг, но с ней ничего подобного никогда не случалось. Ей никак не удавалось понять, что ее держит. Тело могло двигаться совершенно свободно. Никаких барьеров не существовало. Но только от одной мысли о преодолении порога Цинь-цзяо испытывала столь обессиливающее впечатление, что ни за что не могла решиться сделать хотя бы шажок. Боги требовали какого-то иного покаяния, какого-то иного искупления вины. В противном случае, они никогда ее не выпустят. Ни прослеживание за древесными прожилками, ни яростное оттирание рук… Чего же они хотели?

И вдруг до нее дошло, почему боги не позволяют ей выйти. Это клятва, которую потребовал от Цинь-цзяо отец, присяга именем матери. Присяга, что она станет служить богам, что бы ни случилось. Сейчас же она очутилась на самой грани бунта. Прости меня, мамочка! Я не буду противостоять богам. Но мне нужно пойти к отцу, объяснить ему, в каком страшном положении нас поставили. Мамочка, помоги мне пройти через эту дверь!

И как бы в ответ на ее мольбы, в голову пришло осознание того, что теперь ей можно выйти. Нужно всего лишь уставиться в точку сразу же за правым крайним углом двери и, не спуская с нее глаз, перенести за порог правую ногу, затем левую руку, повернуться в левую сторону, перенося назад левую ногу, а потом — правую руку вперед. Все это было ужасно запутанно, сложно, будто в танце. Цинь-цзяо шевельнулась — медленно и осторожно — но в конце концов ей все удалось.

Двери выпустили ее. И хотя Цинь-цзяо все еще испытывала, как давит ее вина, ей стало чуточку легче. Она уже могла выдерживать это состояние. Могла дышать, глубоко не вдыхая, могла говорить без того, чтобы у нее не перехватывало горло.

Она сбежала по лестнице и потянула шнурок маленького колокольчика, висевшего у двери отцовских комнат.

— Не моя ли это дочка, моя Блистающая Светом? — спросил отец.

— Да, благородный.

— Я готов принять тебя.

Цинь-цзяо открыла двери и прошла в комнату — на сей раз не потребовалось никакого ритуала. Девушка сразу же направилась к тому месту, где на стуле перед терминалом сидел Хань Фей-цзу. Подойдя к нему, она опустилась на колени.

— Я проэкзаменовал Си Вань-му, — сообщил отец дочери. — И считаю, что твой первый выбор был правильным.

В первый момент Цинь-цзяо не поняла, что отец имеет в виду. Си Вань-му? Почему он вспомнил о древней богине? Она удивленно подняла голову и проследила взглядом за взглядом отца: на служанку в чистой серенькой одежде, покорно на коленях с покорно свешенной головой. В этот момент она никак не могла вспомнить девочки с рисового поля, вспомнить о том, что та должна была стать ее тайной наперсницей. Но как же могла она об этом забыть? Ведь они расстались буквально пару часов назад. Тем не менее, за это время она вступила в битву с богами, и если даже не победила в ней, то, по крайней мере, и не проиграла. Чем, по сравнению со сражением с богами, был прием служанки в дом?

— Вань-му девушка дерзкая и амбициозная, — сообщил отец. — Но вместе с тем, она откровенна и намного умнее, чем я мог ожидать. Из этого я сделал вывод, что вы обе планируете сделать ее твоей ученицей, а не только тайной наперсницей. Вань-му тихонько ойкнула. Цинь-цзяо отметила, как девочка перепугана. Ну да… она боится того, что я подумаю, будто она выдала отцу наши планы.

— Не беспокойся, Вань-му, — успокоила ее Цинь-цзяо. — Отец почти всегда разгадывает тайны. Я знаю, что ты ни о чем ему не сказала.

— Хотелось бы мне, чтобы все тайны были столь же легкими, как ваша, — вздохнул отец. — Дочь моя, я должен похвалить тебя за твое великодушие. Боги станут уважать тебя за это, как делаю это я.

Слова признания были словно лечебная мазь на щемящую рану. Может потому бунт не уничтожил Цинь-цзяо, что какая-то из богинь сжалилась над нею и указала, как ей можно выйти из собственной комнаты. И все из-за того, что она умно и великодушно отнеслась к Вань-му, прощая ей дерзость, и в связи с этим Цинь-цзяо хоть в какой-то мере простили ее невыносимое чванство?

«Вань-му не жалеет о собственных амбициях», — думала Цинь-цзяо. — «И я не стану жалеть о собственном решении. Не допущу, чтобы отца уничтожили лишь потому, что сама не способна найти — или хотя бы придумать — причины исчезновения Лузитанского Флота, не связанной с божественным вмешательством. И все же… как могу я противостоять божественному промыслу? Это они, боги, уничтожили или спрятали флот. Божьи поступки должны распознаваться их послушными слугами, хотя их и надлежит скрывать от неверных из других миров».

— Отче, — заговорила Цинь-цзяо. — Мне нужно поговорить с тобой о моем задании.

Отец неправильно понял ее сомнения.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 155
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?