— Правильно сделали, что ко мне привезли. Федор, отчим Катин, на днях с собой покончил. Теперь Катя туда же. Что за напасть? Мать у нее тоже в уныние впала, вдвоем им лучше не находиться. Катя, может, расскажешь по порядку про свои приключения, что за беда подвела тебя к такому богомерзкому поступку. Неужто из-за Федора Андреевича?

Катя отвлеклась от своих мыслей и, подняв глаза на отца, совершенно безразличным голосом произнесла:

— А что здесь рассказывать. Все очень просто. Я беременна. Папашка от ребенка отказывается, просит, чтобы я аборт сделала. Вон меня выгнал. Я играть начала, в долги влезла — как отдать, не знаю, мне уже угрожать начали. С работы меня выперли. Мать меня в смерти мужа обвинила. Близкие мне люди либо умерли, либо предали меня. Вот такой рассказ.

— Хорошо хоть на аборт не пошла! Катя, и ты в такой ситуации даже о ребенке не подумала! Душу невинную погубить хотела! Много лет назад Бердяев писал, что самоубийство противно православному человеку! — Поп неожиданно вскочил и зашагал взадвперед по маленькому помещению. — Это все я виноват! Мать твоя просила поговорить с тобой, чтобы ты за ум взялась, из клуба ушла, а я ей говорил — ты девушка умная — сама во всем разберешься. О! Сколько раз я предупреждал всех: держаться надо подальше от этого рассадника порока — вашего ночного клуба! Ведь ходил я по всем кабинетам городской администрации, пороги обивал, просил закрыть его. Знал ведь, что прежде всего детей сбивают с пути истинного! Ведь сколько зла в мир несут подобные богомерзкие заведения. Катя, как начались проблемы — надо было ко мне сразу прийти, вместе как-нибудь решили бы их. Ведь никому я не отказываю, пытаюсь всеми силами помочь! Григорий, неужели я так далек от молодых, что им легче руки на себя наложить, чем прийти ко мне за советом, за помощью? Катя, ты не расстраивайся, мы что-нибудь обязательно придумаем. Я поговорю по поводу твоих долгов, постараюсь договориться. Ты у кого в долг брала?

— У Павлова.

— Ну, с ним-то я легко управлюсь. Но тебе просто нельзя здесь оставаться, дурная компания везде к тебе дорогу найдет. Я знаю, тебе, Катя, надо на время из города уехать. Григорий, нужно Катю в монастырь увезти. Поживет там, придет в себя немного, глядишь, посмотрит на все другими глазами. Пообщается с людьми, там они добрые и обстановка располагающая. Это самое то место, где душу больную излечить можно. Катя, ты меня слышишь? Ты не против поехать пожить в монастыре? Подумаешь над своими поступками, грехи отмолишь.

— Да хоть на край света, мне все равно.

— Григорий, отвезете?

— Прямо сейчас? Да, конечно, у меня впереди два выходных, все равно хотел их в монастыре провести, думал только с утра ехать. А раз надо — поеду сейчас.

— А что время тянуть, нельзя ее отпускать, не нравится мне ее настроение. Я сейчас же позвоню. Катя, ты не бойся, там настоятелем — мой родственник, я тебя в надежные руки передам. Монастырь мужской, но женщины в общине тоже есть. Монастырь пока еще только восстанавливается — строительство полным ходом, так что порядки там не очень строгие: утренний молебен да всенощная обязательно, а все остальное — по желанию. Ну работать, конечно, придется, тебе найдут подходящее занятие. У них там и скотина имеется и огород есть. Община небольшая. Григорий у них часто бывает, будете общаться, помогать друг другу. Григорий, ты готов?

— Конечно. Катя, поехали.

Катя послушно отодвинула чашку и встала из-за стола вслед за Григорием. Отец Пантелеймон пошел проводить их до машины, на ходу он давал последние наставления Григорию:

— Как приедете, сразу к игумену, он вас будет ждать, я ему сейчас позвоню, он все подготовит к вашему приезду. Ну, ты как, Григорий, не очень устал, доедешь?

— Спасибо, отец Пантелеймон, я в порядке. Вы когда будете?

— Вот освобожусь маленько — и сразу к вам, посмотрю, чего настроили в мое отсутствие. Ну, с Богом!

Как только машина тронулась, на лобовое стекло упали первые крупные капли, и вскоре по крыше весело и громко забарабанил дождь. Капли падали все быстрее, по стеклу бежали уже целые потоки. Размеренная работа «дворников» наводила сон. Катя сидела, как-то сгорбившись, руками обхватив себя за плечи, иногда она морщилась, как от боли, и тогда резко встряхивала головой.

— Катя, вы себя плохо чувствуете? — спросил Григорий.

— Да, как-то хреново мне. Знобит.

— Приедем, сразу посмотрю вас.

— А что здесь смотреть, ломки у меня.

— Господи, как же вы? — Григорий искренне удивился, он никак не ожидал такого оборота. — И ребенок не остановил?

— Да дура была, а теперь поздно раскаиваться, — Катя говорила медленно, подбирая слова, каким-то не своим хриплым голосом, — дело уже сделано!

— Не говорите так. Покаяться никогда не поздно! — Григорий очень волновался, эта тема была для него больным местом, и то, что Катя заговорила о раскаянии, навело его на мысль о том, что рядом с ним, возможно, сидит близкий по духу человек. Григорий решил, что он просто обязан поделиться с девушкой.

— В покаянии высший смысл христианства заключен. Ведь как в Писании: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». Не падайте духом, люди чего только не переживают, любые неприятности. Главное, выйти из них и человеком остаться.

Но откровение не произвело должного впечатления на Катю, она была слишком сосредоточена на своих ощущениях. Все, что ей удалось выдавить из себя в ответ, было:

— Какой вы умный.

— Никакой я не умный. — Григорий несколько обиделся на такое отношение, но решил, что надо продолжить. — Просто я много об этом думал и читал. В подлинном покаянии, Катя, заключается внутренний поворот сознания, отказ от ранее совершенных грехов. Ты как бы отказываешься от себя прежнего, от своей прошлой позиции в принципе. Необходимо смириться и уступить голосу совести, и тогда состояние пассивной удрученности уступит место активному болезненному переживанию по поводу своих грехов. Понимаешь, эта боль будет разрывать тебе сердце, но в это же время сердце будет просветлено тоской по добру. Но в тот момент ты почувствуешь полную свою беспомощность, то, что ты не в состоянии изменить совершенную провинность, и все твои переживания не могут загладить вину. И если твое покаяние не проникнуто надеждой на Божье милосердие, то неизбежно придешь к отчаянию, что похоже, Катя, с тобой и произошло. Раскаиваясь, мы должны быть готовы искупить свои грехи, принять из Его рук справедливое наказание, в чем бы оно ни заключалось. Но, несмотря на это, мы просим Бога о прощении в надежде на Его милосердие. Только Он может простить нам наши грехи. В истинном покаянии есть возвращение к Богу.

— Ну, тогда расскажите мне о том, в чем вы раскаиваетесь.

— О! Я о таком только с Богом пока готов говорить. Может быть, как-нибудь потом расскажу.

— Ну, тогда заткните свой благочестивый фонтан, может, я хоть посплю, пока мы едем.