– Да ничего он не принесет, – махнул рукой Баламут, смотря ему вслед, – знаю я его…

Но через пять минут и он решил уйти. По его словам, ему вдруг срочно понадобилось позвонить. И только цыган скрылся в соседнем коридоре, как с другой стороны к Соломону подошел комиссар Чаркин. Он был при полном параде и даже при оружии: через плечо был перекинут бластер. Эта штука немного походила на автомат, но имела спиралевидный ствол и, как уже знал Павел, стреляла смертоносными плазменными сгустками.

– Где эти двое?! – прорычал Чаркин, нервно обыскивая взглядом пустой и не убранный толком вестибюль.

– Вышли… ненадолго, – ответил Соломон. – Баламут… э-э… в общем, длинный такой, из Сочи который, – он вон туда пошел, только что.

– Шевелев! – заорал в темноту комиссар. – Ты там? Где ты?!

– Да тут я, тут, на пять минут уже отойти не дадут! – раздалось недовольное бубнение цыгана.

– Шевелев, мать твою, срочно ко мне! Приказ командования пришел, вас отправляют в учебку! Слышишь? Дрезина долго ждать не будет!

– Иду, иду…

– Вот же остолопы, навязали их на мою голову… – заскрежетал зубами Чаркин, с подозрением разглядывая Соломона, будто именно тот был во всем виноват. – И где мне теперь этого Калиникина искать? Ладно, Крашенинников, собирайся и ты. Гордеев тебя уже заждался.

Калину они нашли в комнате отдыха адаптантов. Тот усиленно делал вид, будто с интересом разглядывает рыбок, но у Соломона сложилось впечатление, что кубинских раков в аквариуме стало явно меньше. Чаркин схватил беглеца под руку, и они все вместе пошли дальше, миновали пару пустынных холлов, спустились на лифте на несколько этажей вниз и наконец вышли на незнакомый перрон. В его конце толпились несколько военных в плащах и с оружием, а также кучка слегка испуганных парней и девчонок с одинаковыми туго набитыми рюкзаками.

– Вот они, голубчики, – сказал комиссар, передавая Баламута и Калину хмурому усатому капитану. Его плащ был почему-то мокрым. – Калиникин и Шевелев, документы в порядке, – и Чаркин передал ему две желтые папки.

– А этот? – военный кивнул на Соломона.

– Он остается, для местных нужд.

– Принято, – кивнул капитан. – Тогда мы с твоего позволения выдвигаемся, пока там непогода совсем не разыгралась.

– Удачи, Федор Максимович, – крепко пожал ему руку комиссар.

Остальные офицеры отдали честь и повели молодежь к рельсам. Только теперь Соломон заметил там странное транспортное средство: метров восемь – десять длиной, полностью закрытое кожухом словно коконом. Спереди и сзади стояли спаренные пулеметы. Вот это да! Серьезно! Боевая дрезина метростроевцев!

– Садимся, садимся, не задерживаемся, – командовал капитан, помогая практикантам. – Места мало, так что потеснимся, ничего страшного – ехать пару остановок…

– Пошли, – сказал Чаркин, кивая Соломону, и добавил: – Фу, просто гора с плеч. Безобразники.

Они снова зашли в лифт, поднялись на четыре, а то и пять этажей, а затем началось долгое путешествие по заполненным людьми коридорам, лестницам и каким-то приемным, в которых Соломон оставался сидеть на стуле, разглядывая очередную девушку-секретаршу, а комиссар заходил в кабинеты неких важных начальников, решал там какие-то вопросы, и они снова шли дальше. Все это время хакер гадал, на какой технике ему придется работать. Ведь все вокруг продолжало копировать, а точнее, пародировать советский стиль пятидесятых или максимум конца семидесятых годов. Да и окружающие его люди выглядели тоже иногда странно или экстравагантно. Был ли это местный корпоративный стиль или же реальная мода там, в их родных парамирах, он не знал. Но вот если и компьютеры окажутся такими же древними шкафами с соответствующим программным обеспечением!.. В воображении Соломона так и рисовалась яркая картинка: грубо покрашенный «серебрянкой» гудящий шкаф от пола до потолка с производительностью современного калькулятора, бешено вертящиеся бобины, сотни перемигивающихся индикаторов, огромные рубильники, как на атомной электростанции, ворохи перфолент в мусорной корзине и постоянные крики: «Опять в пятом каскаде лампа сгорела! Все, на сегодня работа окончена…», «Кто взял мои перфокарты? Я же не все дырки еще проколол!», «Друзья! Бухгалтерия наконец-то новые мониторы заказала, там целых шестнадцать цветов!», «Кто-нибудь уже играл в «Тетрис» на удаленной консоли?».

– Ну вот мы и на месте, – сказал Чаркин, отворяя очередную дверь. Соломон заметил на ней табличку: «Группа Т-11. Руководитель: кпт. Гордеев А. Ю.». И ниже: «Отв. за пож. безопасность: серж. Шубин Т. В.».

В просторном кабинете находились: письменный стол, пара шкафов, ряд стульев, несколько схем метро, вешалка, массивный сейф и пара традиционных для посвятовских помещений фальш-окон с видом на живописный луг с жующими траву буренками. За столом сидел невысокий, уже начинающий лысеть круглолицый человек с большими грустными глазами, шикарными гусарскими усами и несколько безвольным скошенным подбородком.

– Андрей Юрьевич!.. – Комиссар подошел к нему и пожал руку. Хозяин кабинета встал, одергивая китель. По его напряженному лицу скользнула осторожная улыбка. – Это он, – сказал Чаркин, подзывая жестом Соломона, – Павел Крашенинников, на место этого вашего… как там его…

– Да-да, я понял, – кивнул Гордеев. – Очень рад! – Он протянул руку, и Соломон пожал ее. – Все нормально?

Павел кивнул:

– Все хорошо. Не терпится приступить к своим обязанностям, – он не желал больше мести пол.

Гордеев рассмеялся. На его щеках заиграли ямочки:

– Будут тебе обязанности, будут!

– Документы, – комиссар подал капитану очередную папку, но уже голубую, – там же пропуск, военный билет и карточка в столовую. По бухгалтерии уже оформлен, но лучше позвоните Зиночке, уточните, а то она наверняка что-нибудь снова напутала…

– Хорошо, позвоню, – ответил Гордеев. – Большое спасибо, Тимофей Валерьевич. Заждались уже.

– Тогда с вами всё: как говорится, сдал-принял… – Чаркин откозырял и вышел из кабинета.

– Ну что, Павел, в смысле Соломон, – капитан бегло просматривал его дело, – готов к труду и обороне?

– Угу. В смысле так точно!

Гордеев снова рассмеялся и хлопнул Соломона по плечу:

– Тогда идем!

Они вышли в коридор и направились мимо многочисленных дверей в его конец.

– У нас несколько мест обитания, – объяснял по пути капитан, – у каждого отдела так заведено, это нормально в наших условиях. Если Машина по своему обыкновению намудрит чего, и все тут в пух и прах окажется разнесено, то работаем по другим адресам. Правда, об этом узнаем, лишь прибыв на службу. Такие вот, брат, дела, да… Ну две недели Большая Железяка лично нас что-то не тревожила, так что, я надеюсь, неделю тут еще просидим. Хотя, может, она задумала что нехорошее? У нее, признаться, случаются нестандартные шутки, за ней не заржавеет. Каламбур, однако. – Он открыл широкую двустворчатую дверь, и они попали в большую комнату, заставленную какими-то аппаратами, пыльными коробками, кипами бумаг, тумбочками, сломанными креслами и кадками с вездесущими фикусами, чуть поникшими. – Комната программистов, – торжественно объявил капитан. – Тут тебе и будет место… хм… временное, я надеюсь. После практики у местных гавриков будешь сидеть уже в моем отделе, непосредственно на станции «Массандрагора» – слыхал о такой?