как ни пыталась изгнать из памяти его образ, ей никак это не удавалось. Она потихоньку рассказала об этом одному из бывалых старцев-пери, который постиг разные тайны. Он же посоветовал ей молчать и пообещал, что в скором времени этот юноша прибудет из Чина, чтобы сорвать в ее саду листья тутии для глаз своего отца.

— Будь всегда настороже, — предупредил старец, — и как только он появится, захвати его, и уж тогда ты сможешь провести свою жизнь в веселье и наслаждении, и неге с ним.

И вот дочь падишаха видит — о горе! — этот юноша был здесь, сорвал листья тутии, перехитрил ее, разорвал ее платье, завязал на поясе узел, нарисовал на щеке мушку и убежал.

Она расстроилась, пришла в сильный гнев и тотчас отправила письмо к отцу, в котором известила о том, что случилось.

«Человек сотворил такое, — писала она, — надо отомстить ему». Падишах пери пришел в неописуемую ярость, собрал сто тысяч дивов, зверей и гулей и отправил их к дочери, чтобы она сама возглавила их, повела на Чин и отомстила за себя. «Преврати царство Чина в прах, — закончил падишах послание к дочери, — насыпь прах в торбы и развей на четыре стороны».

Дочь падишаха пери обрадовалась и двинулась на Чин во главе отцовской рати. Она прибыла к воротам столицы Чина, и в городе распространилась весть об этом. Жители столицы перепугались, воздели руки к небесам, стали молиться об избавлении от дивов и нечистой силы. А дочь падишаха пери послала к Фагфуру посла с требованием:

— Вышли ко мне того, кто сорвал листья тутии в моем саду, и я прощу тебя. А иначе я насыплю прах всей твоей державы в торбы и каждую торбу развею по ветру в другой стране.

Тогда Фагфур пришел к Джамшиду, который царствовал и говорит:

— Дорогой сын! Ты сам видишь, рать джиннов заполнила всю нашу державу. Они требуют того, кто сорвал листья дерева тутии в саду падишаха их страны. Ведь это ты сорвал листья! Отправляйся к ним, посмотри, чего они хотят.

— Конечно, отправлюсь, я вовсе не боюсь их, — ответил Джамшид и велел снарядить тут же войско в сто пятьдесят тысяч человек. Он сел на коня и поскакал впереди войска прямо на лагерь дивов. Как только Джамшид прибыл в ставку, он велел передать: «Я прибыл. Какое ко мне дело?» — «Войди ко мне», — велела ответить ему дочь падишаха пери. «Приходи сама», — ответил Джамшид.

Тогда она послала одного дива, тот схватил Джамшида и полетел вместе с ним к дочери падишаха.

— Это ты пробрался в мой сад? — спросила она. — Говори правду, ибо только в правде твое спасение.

— Да, это был я. Я пробрался в сад и сорвал листья тутии, — ответил Джамшид.

— А где доказательство? — спросила девушка. Джамшид растерялся и не смог ничего ответить. Тогда дочь падишаха пери велела разрубить мечом его на четыре части и повесить каждую часть над городскими воротами.

Затем она опять послала гонца к Фагфуру с требованием прислать того, кто пробрался в ее сад, а не то она развеет прах страны по всему миру. Фагфур пришел к Шамширу:

— Дорогой сын, ведь это ты пробрался в сад дочери падишаха пери. Тебе надо отправиться к ней и держать ответ!

— Хорошо, я пойду, — согласился Шамшир, велел снарядить войско, отправился прямо к дочери падишаха пери, и она спросила:

— Эй, Шамшир, это ты пробрался в мой сад и сорвал листья тутии?

— Да, — ответил Шамшир.

— А где доказательство? — спросила она, и он растерялся. Она приказала и его четвертовать и повесить останки над городскими воротами.

Вновь поехал к Фагфуру посланец с требованием прислать того, кто пробрался в сад. «Твои прежние посланцы, — писала девушка, — сказали неправду и были наказаны как за самый тяжкий грех».

И тут Фагфур сказал:

— О горе! Воистину Ибрагим был прав. Подтвердилось его обвинение против братьев. Что же мне теперь делать? Ведь он настрадался от нас и вряд ли пойдет к дивам и гулям…

Но он волей-неволей послал за Ибрагимом и стал просить его отправиться к дочери падишаха пери. Ибрагим ответил посланцам:

— Ступайте и скажите отцу, почему он в тот день, когда меня бросили в темницу, не вызволил меня? Почему не велел выпустить меня на свободу? А теперь, когда ему туго, он хочет освободить меня! Не выйду я из темницы!

Тогда вельможи и сановники, которые видели, что дела державы очень плохи, заставили Фагфура набить свои сапоги землей, повесить их на шею, закрыть глаза, а потом накинули ему на шею веревку и поволокли к темнице, чтобы он в таком унижении просил прощения у сына.

Когда Ибрагим увидел отца в таком унижении, ему стало стыдно, он вскочил на ноги, пал к ногам отца, стал просить прощения, снял с отцовской шеи сапоги, высыпал из них землю, открыл ему глаза, и они вдвоем вернулись во дворец. Ибрагиму передали письмо дочери падишаха пери и сказали:

— Никто не сомневается в том, что только ты сумел пробраться в сад дочери падишаха пери. А если ты ответишь на ее вопросы, то и вовсе никаких сомнений не останется.

А Ибрагим с первого взгляда влюбился в дочь падишаха пери, потому с радостью принял ее приглашение. Он поцеловал письмо, позвал гонца и сказал:

— Передай царевне, что я прибуду с великой охотой.

На другой день утром он во всем великолепии выехал в ставку дивов. Царевна выслала навстречу ему своих сановников, встретила его с большим почетом, так как была уверена, что на этот раз прибудет именно тот, кто пробрался в ее сад.

Ибрагим подъехал к шатру дочери падишаха пери, а за ним шли невольники в золотых поясах, с золотыми булавами, кони в богатой сбруе. Как только царевна взглянула на Ибрагима, она убедилась, что это он приснился ей. От радости она чуть не лишилась сознания, но сумела сдержаться, встала, встретила Ибрагима, обняла его, усадила рядом с собой на трон, а потом спросила:

— Это ты пробрался в мой сад?

— Да, это я приходил за листьями тутии, чтобы вылечить глаза моего отца.

— Каковы твои доказательства? — спросила царевна.

— Семь доказательств у меня, — отвечал Ибрагим. — Первое — палка, второе — сложенные вместе башмаки, третье —