Дух реки был в ярости — вот почему молодая Вачера и ее бабушка вынуждены были теперь ходить за водой в такую даль, вставать до рассвета и идти в самое сердце незнакомого леса, к горным склонам, расположенным на расстоянии полета многих стрел, где еще бежали несколько тоненьких ручейков. Теперь женщины шли по земле диких животных. Две кикую были здесь гостьями, поэтому они, не желая обидеть духов животных или духов, обитавших в камнях и деревьях на этой далекой от дома земле, пели и оставляли по дороге подношения: кукурузную кашу и пиво.

Дух реки сердился из-за стены, построенной бвана поперек его горла: она не давала ему дышать, заставляла воду застаиваться, подниматься и образовывать пруд, которого никогда раньше не было на этом месте. Это делается во благо людей, чтобы помочь им выжить во время засухи, сказал бвана. В то время как другие кланы умирали от жажды, семья вождя Матенге имела воду. Но так было неправильно, сказала знахарка своей преемнице. Дети Мамби не должны обижать духов природы, чтобы удовлетворить свои эгоистичные желания и потребности. Над рекой надругались, и поэтому на землю кикую было ниспослано таху.

Женщины принесли с собой большие бутылки из тыкв-горлянок и спокойно сидели, ожидая, пока они наполнятся водой. Молодая Вачера опечалилась, подумав о своем муже.

После рождения дочери Гачику Матенге зачастил в миссию белого человека. Там он слушал рассказы про чудесного Бога по имени Иисус, который умер, а затем воскрес из мертвых, который пообещал такое же чудесное воскрешение всякому, кто будет поклоняться ему. В миссии Матенге околдовали. Он увидел вещь, которую белые люди называли велосипедом, и захотел иметь такую же. Он проехал в автомобиле и пал под его чарами. Ему показали монеты, и он узнал, насколько они ценнее, чем козы. Его научили произносить написанные на бумаге символы и сказали, что в этом умении заключена вся власть над миром. В деревне белого человека мировоззрение Матенге изменилось: он увидел могущество белого человека в его оружии, его сапогах, его жестянках с едой. И Матенге вернулся к своей семье за рекой совершенно другим человеком.

— Белый человек живет по лучшим законам, жена моя, — сказал Матенге молодой Вачере вечером, перед тем как покинуть ее навсегда. Он пришел в хижину в одежде белого человека, потому что святые отцы из миссии сказали ему, что нагота противна Богу Иисусу. — На земле новый век. Мир меняется. Нгай на своей горе мертв; теперь есть новый Бог. Неужели Дети Мамби должны исчезнуть с лица земли из-за того, что они отказались поклоняться новому Богу и следовать его учениям? Вспомни пословицу, которая гласит: «Красивая девушка всегда проходит мимо дома бедняка.

Неужели ты хочешь, чтобы другие племена этого мира прошли мимо двери дома какую?»

Вачера слушала мужа в тишине: она сдерживала слезы, чтобы не заплакать и тем самым не опозориться перед мужем. Маленький Кабиру, их сын, ползал рядом, не подозревая о том, что его отец уходит от его матери навсегда.

— Меня выбрали вождем, жена моя, и значит, мой долг заботиться о своем народе. Вспомни пословицу: «Стадо, ведомое хромым вожаком, никогда не достигнет зеленых сочных лугов». Я научусь читать, как это делает белый человек, и буду следовать заветам Бога Иисуса. Святые отцы из миссии показали мне изображение плохого бога, которого они называют Сатана: цвет его кожи такой же, как цвет кожи кикую. Они показали мне, что черный цвет есть зло, а я не хочу быть злом. Они помазали мне лоб и нарекли меня Соломоном, теперь это мое новое имя. Отныне я такой же, как и белый человек, я ему ровня. И мой сын, которого назвали Кабиру в честь его прадеда, пойдет в миссию, помоет лоб, получит новое имя и тоже станет равным белому человеку.

Матенге ушел, взяв с собой сына. Его не было шесть закатов, после чего он вернулся с ребенком и сказал:

— Теперь его зовут Дэвид, и он христианин. Белый человек будет относиться к нему как к брату. — Затем добавил: — Бог Иисус говорит, что я совершаю большой грех, имея больше одной жены. Ты огорчила меня, жена моя, тем, что отказалась подчиниться мне и переехать на другую сторону реки, как я приказал. Поэтому ты мне больше не жена. Отныне я буду жить как добропорядочный христианин, с Гачику и Нджери, моей дочерью, которую Иисус воскресил из мертвых. И когда придет мое время умирать, я воскресну, как обещает Иисус.

Когда он ушел, Вачера прижала сына к груди и зарыдала, оплакивая Матенге, словно тот умер. Для женщины кикую быть изгнанной мужем — самое страшное из несчастий, которые только могли обрушиться на ее голову. Следом за этим ее изгоняли из клана, и она теряла всю свою семью. Вачера оплакивала не только потерю любимого мужчины, но и пустоту своего чрева, на что была обречена все последующие годы. Она стиснула Кабиру и плакала, поливая его слезами, словно хотела смыть с него крещение белого человека, но потом, поскольку это было желанием человека, которого она отчаянно любила, назвала своего сына Дэвидом. Когда ее хижину снесли в пятый раз, она не стала ее восстанавливать, а пошла жить в хижину своей бабушки, где все трое жили в любви и согласии.

Бутылки были наполнены; пришло время возвращаться назад. Поскольку молодая Вачера несла еще и Дэвида, у старухи Вачеры было больше бутылок, и поэтому ее ноша была тяжелее. Согнувшись, почти уткнувшись лицами в землю, они молча брели через незнакомый лес к своей хижине возле резервуара Валентина.

Вечерний воздух был наполнен запахом дыма: мужчины жгли то, что осталось от гигантского фигового дерева; тишину реки оглашали скрежет пил и рев мотора трактора.

Вачера и ее бабушка вышли из леса как раз вовремя, чтобы увидеть, как древние корни, будто шишковатые старческие пальцы протестующей руки, вылезли из земли и взметнулись вверх, разбрасывая комки грязи. Обе женщины замерли на месте и уставились на происходящее. Бригада из десяти мужчин оттаскивала в сторону огромный пень и засыпала землей образовавшуюся яму. О массивном стволе и огромных ветках священного дерева напоминали лишь связки свеженарубленных дров.

Старуха Вачера медленно сняла бутылки со спины.

— Дочь моя, — сказала она, — отведи меня в лес. Пришло время мне умереть.

Молодая Вачера уставилась на нее во все глаза.

— Ты заболела, бабушка?

Знахарка говорила спокойно, однако в ее голосе слышались нотки усталости, чего молодая Вачера никогда раньше не замечала в голосе своей бабушки.

— Дом наших предков разрушен. Священная земля осквернена. Теперь здесь лежит великое таху. Время, отпущенное мне для жизни на этом свете, подошло к концу. Отведи меня в лес, внучка.

Ее протянутая вперед рука была твердой. Вачера поставила бутылки на землю, пересадила Дэвида на другое бедро и взяла руку бабушки. Они повернулись спинами к одетым в одежды белого человека мужчинам кикую, которые рубили священное дерево, и пошли назад в лес.

Они брели молча; только маленький Дэвид, которому было всего год и два месяца и который не осознавал обрушившейся на них катастрофы, гукал и ворковал. Несмотря на то что молодая Вачера отказывалась принять это, она знала, что ее бабушка на самом деле вот-вот умрет.