Тусклый рассвет в бетонных ущельях мегаполиса. Уличная перестрелка. Паника случайных прохожих. Пустая улица с трупами на мостовой и пылающим зданием вдали. Деловито снующие мародеры. Бешеный штурм помпезного особняка в квартале высшего уровня, идущая в атаку спецгруппа, вооруженная до зубов, в бронежилетах поверх черных мундиров. Разгромленная жвальня в рабочем квартале и ее взломанный, опустошенный склад. Бесчинствующая нажеванная орава, перекошенные слюнявые рты и остекленевшие глаза. Подожженный броневик, волоча за собой чадящий шлейф, таранит витрину продовольственного пункта. Шеренга страблагов стреляет в надвигающуюся толпу, вооруженную камнями и обрезками стальных прутьев. Разъяренная людская масса сминает цепочку голубых мундиров, и тогда в гущу побоища из боковой улочки врезаются клином броневики. Трупы. Трупы…

— То же самое, — пробормотал Арч.

— Что ты сказал?

— Я говорю, то же самое. Я видел такое мальчишкой, когда подавляли мятеж Ча Крума Одиннадцатого. Моего отца тогда арестовали и расстреляли тут же во дворе. Видимо, с тех пор ничего не изменилось. Да и не могло измениться.

— Жутко смотреть, — отозвалась Ликка. — Невыносимо видеть, на что способны люди.

— Люди еще и не на то способны, — усмехнулся Арч. — И какая разница, Ча Крума повесили, Шу Тран, вроде, победил, а по сути ничего не меняется. Обратила внимание, он ничего не сказал, что полагается высшим пяти уровням? Там жвачкой и сластями не отделаешься, будут раздачи покрупнее. Кого-то повысят в должности, кого-то укатают на каторгу с конфискацией. Публике об этом не сообщат, да ей и наплевать, по правде говоря. Все они там, наверху, башмаки с одной колодки.

Он тряхнул головой и сощурился.

— А может, игрушки кончились, а, ребята?

Ликка недоумевающе взглянула на него.

— К чему это ты?

— Да так. Ни к чему.

И он криво улыбнулся.

— Извините пожалуйста, я хотел бы с вами поговорить, с вашего позволения, — послышалось сзади.

Арч резко крутанулся вместе с креслом.

— В чем дело?

Оказалось, планетолог уже закончил работать с компьютерной моделью и, приблизившись, наблюдал поверх голов Арча и Ликки за происходящим на экране видеомонитора.

— Еще раз прошу извинения, просто нам может и не представиться другая возможность для беседы…

— Оставим церемонии, — предложил Арч.

— Охотно. Меня зовут Диур, я из команды яйцеголовых. Такой же зануда, как и все они.

— Арч. Разведкорпус.

— Видите ли, я знаю, что произошло. Имею в виду гибель вашего напарника. И хочу высказать одно соображение. Надеюсь, вам не покажется, что я лезу не в свое дело.

— Я слушаю.

Диур присел боком на краешек стола.

— Я слышал, вы сказали, что вините себя в гибели Гура, — он похлопал ладонью по селектору. — Простите, я не подслушивал, но и ушей не затыкал. Так вот что хочу вам сказать. Вы никогда не задумывались, почему вообще есть люди, которые хотят работать в Разведке? Ведь это самая опасная, тяжелая, грязная работа. Ни с какой другой она в сравнение не идет.

— Но кому-то же надо это делать, — вмешалась Ликка.

— Слабый аргумент, — отмахнулся Диур. — Можно было бы обойтись только карантинными мерами. Полагаю, дело в другом. Даже самое мирное и благополучное общество содержит некоторый процент прирожденных авантюристов, забияк, искателей приключений. Тех, кому спокойная жизнь не по нраву, кого влечет риск, азарт. Для них Разведка является идеальной социальной нишей, где их склонности работают не разрушительно, а конструктивно. Вы согласны?

— Конечно.

— Избрав профессию разведчика, человек заведомо рискует жизнью. И это его устраивает. Я говорю не столько о сознательном выборе, сколько о подсознательном влечении. Настолько сильном, что оно доминирует над инстинктом самосохранения.

— Все это слишком абстрактно, — заметил Арч.

— Видите ли, я неплохо знал Гура. И сказанное относится к нему впрямую.

— То есть, вы хотите сказать, что он искал смерти, а я ему очень кстати помог?

— Не надо огрублять. Дело обстоит гораздо сложнее, боюсь, намного сложнее, чем я могу высказать. На планете, откуда я родом, есть поговорка: «Судьбу не берут, а выбирают». Если смотреть с этой точки зрения, Гур сам избрал себе судьбу, причем давным-давно, а прочее лишь последовало из его собственного выбора.

— Для меня это не служит оправданием.

— Для вас это также звено судьбы. Развилка, после которой вы не сможете оставаться прежним. Но дальнейшее зависит уже от вас. Поверьте, я слишком хорошо понимаю, что творится у вас в душе. Я сам когда-то был разведчиком, и примерно то же самое произошло со мной. Тогда я сменил профессию. Если угодно, не выдержал, сбежал. Понял, что это не моя стезя. В конце концов, безразлично, как это назвать.

— Предлагаете последовать вашему примеру?

— Ничего подобного. Каждый сам создает свою судьбу.

— Вы уверены? — спросил Арч.

До сих пор, по сей день его судьбу решали за него. Где жить, как жить, зачем жить. В самом деле — зачем? Тряпичная кукла в пыльной щели неспособна задать такого вопроса, тем более ответить на него. А он, Арч, способен? Теперь, после всего, что он испытал и узнал, способен или нет?

— Во всяком случае, нет такой судьбы, которую сам человек не смог бы переломить, — словно подслушав его мысли, сказал Диур.

— За исключением смерти.

— Она тоже часть предназначения, его последнее звено.

Арч никак не ожидал такого поворота беседы. Поначалу он боролся с искушением послать подальше этого сухаря с его сентенциями, но теперь что-то сдвинулось в его душе. На смену мучительным сомнениям пришла пьянящая легкость бесповоротного решения.

— Спасибо, Диур.

— Не за что. Рад, если хоть в чем-то помог вам.

Они обменялись рукопожатием.

— Ликка, я пойду к себе, — сказал Арч. — Хочу немного отдохнуть.

Девушка потупилась, бесцельно водя пальцем по ребру пульта.

— Скоро придет челнок, — произнесла она.

— Когда?

— В двадцать два — тридцать по корабельному времени.

Арч взглянул на табло настенных часов. Пятнадцать — сорок три.

— Значит, успею выспаться и собрать вещи, — сказал он. — Пока. Увидимся перед отлетом?

Ликка молча кивнула, не поднимая глаз.

Тил сидел на койке, подобрав под себя ноги, уткнувшись подбородком в сухонький кулачок. Перед ним на одеяле лежал портатативный видеоплейер. Мельком взглянув на вошедшего Арча, он снова вперился в экран.