В сточной канаве сидела мальчик, держа в руках связку шнурков. Он был в потрепанной одежде, как все беспризорники, босой и грязный, волосы совсем спутались.

– Не знаешь, как вернуться домой? Если так, то я знаю эти улицы вдоль и поперек, точно тебе говорю, и, может быть, твои мама с папой дадут мне пенни или фартинг за то, что я нашел тебя, а может быть, и нет, мне-то все равно. – И он улыбнулся ей. – Может, присядешь на минутку и переведешь дух, подумаешь немного, а?

Она покачала головой, несмотря на то что уже устала бежать. У нее не было времени отдыхать. Рози ходит быстро.

– Я ищу сестру, – сказала она. – И мою подругу Рози. Ты не видел их, а?

Мальчик пожал плечами:

– Сегодня утром я не видал никого из женщин, ну разве только Потрепанную Энни. Видел кучу собак. Был еще старик, который не стал покупать у меня шнурки, хотя его собственные истрепались, словно старая солома. Пойдет он дальше и вспомнит обо мне, подумает: «Эх, почему я не помог тому мальчику?» Но больше никого я сегодня утром не видал. Почему бы тебе не вернуться домой? Может быть, они уже там и ждут тебя.

Эмили покачала головой, она была слишком расстроена, чтобы сказать хоть что-нибудь. Она отвернулась от мальчика и побрела обратно по той дороге, по которой только что пришла сюда. У нее уже не было дома. Даже если бы она сумела найти дорогу обратно к Большому дому, все равно войти было бы нельзя. Теперь ей нет там места. Ей нигде нет места. Внезапно девочку захлестнула волна паники. Что, если она не найдет их? Что ей делать тогда, ради всего святого-то?

– Ты хоть знаешь, куда они шли? – крикнул ей вслед мальчик.

Эмили остановилась. Как она раньше об этом не подумала?

– Да! – Она попыталась вызвать в памяти нужное слово. Что-то заставило ее подумать о солнечном свете[2]. – Санбери! Они направлялись в Санбери!

Мальчик негромко присвистнул:

– Туда я не хожу. Потому что туда идти много миль! Вот что я тебе скажу. Тебе нужно пойти на одну из главных улиц и спросить там у кучера. Иди до той большой церкви, там найдешь несколько карет. Может быть, они сели в одну из них, потому что не пойдут же они пешком.

– Они не сядут в карету, – тихим голосом ответила Эмили.

Мальчик снова присвистнул:

– Нет денег, да? У людей, у которых нет денег, есть только два варианта – улица или работный дом, он находится выше по той улице. И я знаю, что выбрал бы я. Я был там, точно тебе говорю, и выбрался оттуда быстро, словно кот какой. Никогда больше туда не пойду.

Эмили снова побежала. Голова гудела. Она потратила слишком много времени, не нужно было останавливаться. Теперь она точно их потеряла. Впереди она увидела церковь. Можно просто оббежать все кареты и спросить у кучеров, возможно, кто-то подскажет ей, как пройти в Санбери. В Санбери идти долго, очень долго. Сможет ли Лиззи столько пройти? Но разве есть другой выход? Улица – жизнь попрошайки или воровки, ночующей под мостами. Разве Рози допустила бы это? Работный дом… Нет, нет, никакого работного дома. Они точно не пойдут в работный дом. Но мама может быть там. Там может быть Джим. Она стояла на улице, на которую показывал мальчик. В дальнем конце ее она увидела высокое здание с черными воротами. Нет, она туда не пойдет. Никогда.

Рози и Лиззи уже не бежали. Они ушли достаточно далеко от Большого дома, и Рози знала, что Лиззи сама никогда не найдет дорогу обратно. Она завела девочку под мост – отдохнуть немного и перевести дух. Недовольно кричали чайки, прилив закончился, берега реки представляли собой вонючую смесь грязи, рыбных костей и мусора. Ниже по течению виднелись рыбацкие домики, покосившиеся и сбившиеся в кучку, словно гнилые зубы.

– Вот оттуда я родом, – сказала Рози. – Там я родилась. А потом выбралась оттуда благодаря твоей матери. «А теперь, кажется, я провалилась обратно. Так оно и есть», – подумала она про себя.

Лиззи подумала, что эти дома выглядят даже хуже, чем многоквартирный дом мистера Спинка, где она жила с мамой, Эмили и Джимом. Когда это было? Неужели всего три дня назад? И где теперь мама? Где Джим?

– Ты ведешь меня туда?

– О нет. Мой дедушка съел бы тебя. Он как кусачая собака. Очень злой. Ни за что не повела бы тебя туда. Нет, Лиззи, мы идем в Санбери.

– Я хочу вернуться к Эмили. Обратно в Большой дом.

– Это невозможно, – строго сказала Рози. – Нас вышвырнули. Вот, теперь ты знаешь, а ведь я не собиралась говорить тебе. Теперь нам с тобой либо отправляться в Санбери, либо помирать с голоду. Санбери – наша единственная надежда. Может быть, моя сестра замолвит за нас словечко. Но нам придется идти, пока у нас не отвалятся ноги, так что лучше давай двигаться. Идем вверх вон по той улице.

Начинал моросить дождь со снегом. Рози остановилась, набросила на голову шаль. «Жаль, что я не могу вернуться в большую и теплую кухню, – подумала она. – Да, это была работа моей мечты. Больше у тебя, Рози, никогда такой не будет. Только не для тебя».

– А что это за большое здание с черной оградой? – поинтересовалась Лиззи. Ей казалось, что она отлично знает, что это; ей говорили о нем раньше как о месте, которого нужно бояться, «последнее место в мире», более страшное, чем кладбище.

– Это работный дом, – ответила Рози. Она потянула Лиззи за руку, торопясь как можно скорее пройти мимо этого места, но девочка вырвалась.

– Я хочу пойти туда. Если я не могу вернуться в Большой дом, то хочу пойти туда.

– Ни за что! Я тебя не пущу.

– Но там может быть мама. И Джим. Я хочу быть с ними.

Лиззи уже выскочила на середину скользкой дороги, и все, что Рози могла сделать, – это подобрать юбки, чтобы не запачкаться, и побежать за ней. «Может быть, – мельком подумала она, – так будет даже лучше». В глубине души она знала, что ее сестра не сможет найти работу для них обеих, а возможно, даже для одной. Что ж, если Лиззи окажется в работном доме, у нее будет хотя бы какая-то еда и крыша над головой. Она не будет спать на улице, как другие бездомные дети. Но чем ближе она подходила к огромным железным воротам, отделявших жителей работного дома от остального мира, тем больше возрастал ее страх и ужас перед этим местом.

«Никогда, – подумала она, – я не позволю ребенку Энни пойти туда».

Лиззи уже почти добежала до ограды, когда увидела группу детей, которых из дверей работного дома вывели во двор. Впереди всех бежал мальчик, он остановился и, обхватив прутья ограды обеими руками, высунул между ними бледное лицо.

– Джим! Это Джим! – закричала Лиззи, поскальзываясь на мостовой, – так торопилась прикоснуться к нему. Однако, когда мальчик повернул голову, девочка увидела, что это совершенно не ее брат. Он протянул руки через решетку: