Итак, моя бабушка, от волос которой, быть может, до сих пор пахнет яблоками и корицей, вошла к Иванову, пусть даже с Митей, который нацелил на него дуло пистолета, заставила его отказаться от ресторана, поставив свою подпись на договоре купли-продажи, после чего он был убит. Возможно, что за дверью бабушка оставила еще пару-тройку киллеров, которые пристрелили всех, кто находился в ресторане. После этого моя бабушка, мастерица вязать пуховые шали и варежки, осторожно, высоко поднимая свои ноги, обутые в теплые сапоги, стараясь не испачкать их в крови убитых охранников, вышла из ресторана, села в броневичок и укатила в свое Клюшниково.

Рассказать кому эту страшилку – все подумают, что я сбрендила.

Но кто-то же заставил Иванова поставить свою подпись прежде, чем в его голове оказалась пуля? Да и на договоре стоит имя моей бабушки! Это факт!

– Виолетта, что ты обо всем этом думаешь?

– Это адвокат Таисии, – сказала я, с трудом подбирая слова, невольно собираясь подставить Таю. Все в моей голове и душе перемешалось. – Это он составлял документы, вот с него и нужно спросить. Что вы на меня все уставились?

– Я? Но при чем здесь я? – губы Таи задрожали. – Вы что, хотите сказать, что я была в сговоре с адвокатом и мы договорились с ним сделать хозяйкой нашего с тобой ресторана, Миша, какую-то Берг… Да я даже не могу выговорить эту фамилию!

– Но если это сделал Лазарев, – рассуждал Миша, – то какой резон ему было доставлять эти документы нам, сюда? Разве он не понимал, чем это может для него кончиться?

– А чем может это кончиться, или вы думаете, что он, тертый калач, боится нас? Нас, двух девушек, у которых он, кстати говоря, даже денег не взял за свою работу!

– Да, меня это тоже насторожило.

– Ну, положим, то, что он не взял с вас деньги, указывает лишь на то, что он собирался взять их после того, как ему удастся сделать то, о чем вы его попросили. Он понимал, что имеет дело с преступницами, а у него к таким людям свой подход… Он знал, что вы рано или поздно расплатитесь. Думаете, у него нет крыши? Да он наверняка связан с бандитами, – сказал Миша. – Послушайте, у меня просто в голове не укладывается.

Из передней раздались какие-то звуки, мы втроем замерли, прислушиваясь. Я бы не удивилась, если бы это была моя бабушка, прошедшая в нашу квартиру сквозь стенку, с автоматом наперевес. Она сказала бы: «Цыц, шмакодявки», и все бы разбежались. Только я, ее любимая внучка, осталась бы стоять на месте. Бабушка подошла бы ко мне, обняла и поцеловала в макушку. Сказала бы: давай, мол, собирайся, и поехали уже в Клюшниково. Все дела-то мы с тобой провернули: ресторан у Иванова отжали, денежки у Луки поимели…

Я тряхнула головой.

– Вы ничего не слышали? – спросила Тая, глядя на дверь.

– Как будто кто-то открыл, а потом закрыл дверь, – сказал Миша. Он мгновенно покрылся потом, словно на его лицо брызнули водой из садового пульверизатора.

Я вышла из кухни, посмотрела на дверь. Дверь как дверь.

И тут меня обожгла одна мысль, просто лишила меня сил. Деньги! Мои деньги! Они же по-прежнему оставались в сумке в комнате, где я спала! И те три миллиона евро, что я приготовила, чтобы отдать на хранение бабушке, тоже оставались в квартире.

Я метнулась туда, где я их спрятала, достала сумку, пакет… Короче, меня ограбили. Я пересчитала лишь то, что оставалось на самом дне сумки – сто тысяч евро. Ну, спасибо…

Я распахнула дверь комнаты, где должна была спать няня Таня, включила свет. Она вскочила как ошпаренная, зажмурилась от яркого света.

– Что случилось? Надо бежать?

– Нет, все в порядке…

Я вошла в комнату, где обитала Лена со своими детьми. Вот Лены не было.

– Что случилось? – за моей спиной появилась Тая.

– Деньги украли, – прошептала я ей в ухо, чтобы не слышал Миша. – Лены нет, посмотри, ее обувь на месте? Может, она в туалете?

Но обуви Лены не было. Не было и куртки, которую я купила ей.

– Она сбежала, – сказала я, возвращаясь на кухню. Миша смотрел на нас с недоверием. Теперь, когда он окончательно лишился ресторана, он не доверял уже никому. Даже Тае.

– Что еще случилось?

– Миша, слушай, сейчас не до тебя… Случилось кое-что пострашнее, чем история с твоим рестораном… – отмахнулась от него увлеченная мыслями о пропавших миллионах Тая.

– Чего-чего? – Миша встал во весь свой небольшой рост, пальцами взъерошил свои повлажневшие волосы и вдруг заорал: – Да вы две идиотки! Вы что, думаете, я ничего не понимаю?! Вы с ним заодно!

– Миша, не ори, детей разбудишь! Ты о чем вообще? – Тая смотрела на него с удивлением, как если бы немой Миша заговорил. – Успокойся…

– Вы – заодно с Ивановым! А я-то, дурак, не понял сразу… Придумала эту историю с изнасилованием, чтобы разозлить меня, еще больше настроить против Иванова и тем самым продемонстрировать, что он твой личный враг! Ты – ресторанная шлюха, проститутка! Я все эти месяцы оберегал тебя от пьяных мужиков, оплачивал все твои наряды, еду, покупал тебе цветы, такси оплачивал… Да я потратил на тебя столько денег, а ты, ты… Ты схлестнулась с этим бандитом Ивановым, это вы убили моих родителей, а потом забрали мой ресторан! Или же вы заодно с Лазаревым! Вы, вы…

Тая рухнула на стул, прикрыв рукой рот. Она словно окаменела, слушая разъяренного Мишу. Это был уже не тот трусоватый, аморфный интеллигент-музыкант, любитель старинных романсов и кулебяк. Перед нами стоял, размахивая короткими ручонками, злой противный урод, на голову которого мне хотелось вылить остатки горохового супа… Это же надо, так все перевернуть, обвинить Таечку в том, что она придумала историю с изнасилованием…

Хотя в моей голове при словах Миши уже успела сложиться, как сверкающая цепочка звезд, схема и моего развода: сумка с миллионами – Иванов – хитрющая обольстительница и ресторанная певица Таисия с ярко накрашенным ртом – больной на вид Миша, подписывающий, не глядя, документы…

Цепочка мошеннического плана, не добравшись до своего логического конца, быстро сложилась в яркую точку и погасла – нет, Тая здесь ни при чем… Иванова-то замочили! Ну не приснилось же мне все это! Да и ресторан теперь принадлежал моей бабке!

Бомба замедленного действия все же разорвалась в моей голове – у меня украли мои миллионы. Теперь я – никто. И меня все бросят. И первой будет Тая. Она вообще уже одевалась в прихожей, когда я взяла ее за руку… Ее лицо было залито слезами. Я обняла ее.

– Тая, перестань… Ничего же не случилось…

Она повернулась ко мне и разрыдалась.

Из кухни вышел, решительно направляясь к вешалке, на которой висела его куртка, Миша.

– Стоп! – Я, оторвавшись от Таи, резко рванула к двери и преградила ему выход. – Куда собрался?

Тот грязно выругался.

– Боже… – Тая, продолжая лететь в пропасть своего разочарования, прислонилась спиной к стене. – Миша… Как ты можешь? Как? Я же ни разу от тебя слова грубого не слышала…